Перед каждой дощечкой находились тоненькая белая свеча и небольшая серая палочка благовоний. Затемненные ниши, вырезанные в стене, тоже были полны дощечек. Китайцы считали, что именно внутри этих деревянных дощечек с именами умерших находятся души предков.
Сарина наклонилась над молящейся и легонько прикоснулась к рукаву ее бледно-голубого платья. Сюе чуть повернула голову, давая понять, что знает о присутствии Сарины, но ее губы продолжали свои беззвучные движения. Сарина терпеливо ждала окончания молитвы, наблюдая за Сюе, которая, закрыв глаза и положив руки на колени, раскачивалась взад-вперед.
Несколько минут спустя Сюе завершила ритуал и низко поклонилась. Затем она выпрямилась, сложила руки у груди и дважды поклонилась алтарю. Откинувшись назад, она наконец повернулась к Сарине. Сюе улыбалась, но в ее глазах застыла боль, а в глубоких складках около рта залегла грусть.
– Я пришла из-за Чена, – сказала Сарина, мешая английские и немногие известные ей китайские слова. На лицо китаянки набежало облачко, но Сарина продолжила: – Он умрет, если будет и дальше отказываться от еды. Во ведь не хочет смерти своего единственного сына, иначе он приказал бы умертвить его за непослушание, а не наказывал.
Она ждала ответа Сюе, но та сидела молча с непроницаемым выражением лица.
– Вы не могли бы пойти к Чену и уговорить его поесть? – спросила Сарина.
Через несколько секунд, которые Сарине показались вечностью, Сюе все так же молча покачала головой.
– Вы ведь его мать!
– Он сын Во, – последовал неуверенный ответ.
– Но его отец не хочет его смерти, – настаивала Сарина, – он же решил женить его на Лао Куатай, чтобы ваши внуки были достойны вас и укрепили могущество имени Во.
Сюе слегка пошевелилась, избегая взгляда Сарины.
– Вы хотите, чтобы ваш единственный сын умер? – настаивала Сарина.
– Смерть Чена в руках богов.
Сарина раздраженно топнула ногой.
– Если вы не пойдете к Чену, может быть, вы могли бы поговорить с Во? – предложила она. – Попросите его вернуть Мэй, чтобы она снова жила в доме. Сюе… – Она легонько потянула за длинный рукав платья китаянки. – Ваш сын умрет, если не вернется Мэй.
«Прости меня, Чен, – прошептала она про себя. – Прости меня за вмешательство в твои дела, но я не могу беспомощно ждать, пока ты умрешь».
Сюе медленно подняла голову, и хотя ее лицо хранило все то же бесстрастное выражение, ее голос был тверд:
– Сказано: если женщина берет власть, то семья умирает. Во приказывает, Сюе следует его приказам.
Бессмысленно уговаривать дальше, решила Сарина. Вид покорной Сюе с кротко опущенными глазами вызвал в ней прилив ярости. Как она презирала обычаи этой страны, которые допускали, что женщина может иметь в голове только мысли о послушании и служении мужу! Сарина заставила себя дружелюбно кивнуть Сюе, хотя ее переполнял гнев: мать отказывается помочь собственному сыну!
Сарина вырвалась из тягучей, давящей полутьмы на ярко-желтый солнечный свет, словно ныряльщик на поверхность, радуясь, что может снова дышать.
От нее несло благовониями. Запах сандалового дерева настолько сильно впитался в ее волосы и одежду, что Сарина решила вернуться к себе в комнату и переодеться. К ее ужасу, у подножия лестницы стоял Во. Она попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и заставил остановиться. Сарина отвернулась, избегая его взгляда.
– Мне отказано вкушать сладость твоего голоса, мой лотос? – вкрадчиво произнес он.
Когда же она не ответила, он спокойно продолжил:
– Я был крайне терпелив все эти дни, Сарина, но даже самые терпеливые люди со временем устают. – Он сильнее сжал ее локоть. – Ты будешь разговаривать со мной, если я прикажу, моя упрямица, но я предпочел бы, чтобы это произошло по твоей собственной воле.
Сарина мятежно задрала подбородок, глядя прямо перед собой.
– Облако молчания опустилось на дом Во. – Он вздохнул. – Затих нежный голос Мэй, моя высокочтимая Ли отказывается впустить меня к себе, мой негодный сын не произносит ни слова, а ты, моя самая большая драгоценность, отказываешь мне в своей золотистой нежности. – Он провел большим пальцем по ее горлу, затем коснулся груди, и она вздрогнула от отвращения. – Я покинут теми, кого ценил больше всего. Возможно, я пренебрегу всеми церемониями, мой лотос, и вознесу тебя до самого почетного положения в доме прямо этой ночью. Твоя золотистая красота согреет мою спальню, и мне больше не будет так одиноко.
– Никогда! – Отчаянный крик против воли сорвался с ее губ – Сарина больше не могла выносить его прикосновений. – Никогда! – повторила она. – Я лучше умру!
Во лишь рассмеялся.
– Умереть, так и не узнав экстаза любви, – истинная потеря, мое сокровище. Как только мы станем близки, ты забудешь о своих глупых мыслях предпочесть смерть моим объятиям.
Сарина подняла руку, пытаясь расцарапать ему лицо, но он перехватил ее запястье и прижал к стене; навалившись всем телом, он просунул колено ей между ног.
– Значит, у моей розы много скрытых шипов, – протянул он, слегка запыхавшись. – Лучше бы тебе забыть про эти шипы, Сарина, и выставлять их только в те моменты, когда и я тоже могу воспользоваться ими для своего и твоего удовольствия.
Сарина с отвращением слушала слова, смысл которых был слишком ясен. Ей придется разговаривать с ним, если она собирается как можно дольше оттягивать неизбежное.
– Чего ты хочешь? – процедила она сквозь стиснутые зубы.
– Хороших манер, – бросил он в ответ. – Я требую, чтобы ты разговаривала со мной, а не смотрела в пространство, словно меня нет.
– А если я стану разговаривать с тобой, ты оставишь меня в покое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109