Она же сидела с непроницаемым лицом и молча смотрела, как они уносят его прочь.
– Чин Лин! – Его ноги волочились по полу, как корявые ветви дерева. – Ты использовала меня так же безжалостно, как это сделали боги. Но мы еще встретимся, Чин Лин! Это еще не конец!
Его голос затих. Она услышала, как хлопнула входная дверь, и позволила себе расслабиться. Она занималась с ним любовью, а сама осталась равнодушной; в представлении участвовало одно тело – отдельно от ее разума, – словно он был всего лишь очередным из мириада безликих мужчин, с которыми она делила краткие мгновения своей жизни.
Только подумать, что прошлое, которое они прожили раздельно, могло стать их совместной жизнью, если бы боги поступили по справедливости! «Это еще не конец», – сказал он. Должна ли она верить его словам? Посмеет ли он вернуться сюда? Она вздохнула. Все было закончено тридцать лет назад, а рана, когда-то кровоточащая и болезненная, зажила, не оставив даже шрама.
Медленно поднявшись со стула, она покачнулась на нетвердых ногах, не отрывая глаз от маленьких нефритовых цветов на своем пальце, напоминающих о невинности розового весеннего утра. Ей показалось, что она прожила две жизни, с тех пор как некий юноша отдал ей это кольцо в залог своей любви весенним утром тридцать три года назад, когда сливовые деревья были в полном цвету, а впереди их ждало замечательное будущее.
Пробираясь по спящему дому, она напомнила себе, что сливовые деревья скоро снова зацветут, но никогда больше не расцветет такой любви, какая была у них.
К тому времени как она добралась до своей спальни, ее сладко-горькие воспоминания снова вернулись в дальний уголок памяти, чтобы остаться там навсегда. Шукэн ошибался: между ними все кончено.
Сарине с трудом удалось поспать несколько часов. Ее разрывало желание позаимствовать у Мэй трубку и стремление доказать себе, что она может справиться без Дженсона. Краткие мгновения сна были наполнены мешаниной из халатов с черными драконами, указующих пальцев, стучащих в ее дверь кулаков и алых губ, говорящих, как она глупа. А она затыкала уши, закрывала глаза и кричала им, чтобы ее оставили в покое.
Она проснулась и посмотрела сквозь неплотно задвинутые занавески на бледно-серое небо. Сарина рассеянно погладила пустое место рядом с собой. Оно было холодным, таким холодным, как и она сама, без жарких объятий Дженсона, твердыни его груди, на которой так уютно было голове, и успокаивающего, нежного голоса.
– О Дженсон, Дженсон, – прошептала она, продолжая гладить и без того разглаженную простыню. Гнев прошлой ночи растаял, выгорев без следа, осталось только грустное одиночество.
Когда предрассветную тишину прорезал чей-то ужасный вопль, она вскочила с кровати, подбежала к двери и замерла. Она узнала этот голос. Сарина медленно отошла от двери и заткнула уши.
– Это еще не конец!
Слова, произнесенные с необычайной силой, проникли в ее уши и эхом разнеслись в голове. Что же сделала мадам Блю с Во, гадала Сарина, что довело до такого состояния мужчину, так гордившегося своим самообладанием? Раздался грохот захлопывающейся входной двери, и она опустила руки.
Ее первым желанием было побежать к мадам и по возможности утешить ее, если она в том, конечно, нуждалась. Но что-то удержало Сарину, что-то приказало не вмешиваться. По-видимому, одиночество требовалось мадам Блю больше, чем дружба. Тридцать лет ожидания были в конце концов вознаграждены несколькими полутемными рассветными часами, и этот триумф был слишком болезненный, чтобы разделить его с другим человеком.
Исполнит ли Во свое обещание, гадала Сарина, вернется ли снова в Гонконг, чтобы завершить то, что произошло сегодня между ним и мадам Блю? Дженсон уверял ее, что она в безопасности, но как надолго? Ей удалось обмануть Во и ускользнуть от него, но что если он действительно вернется и застанет ее врасплох?
Сарина грустно посмотрела на свою скомканную постель. Даже если бы Дженсон находился рядом, достаточно ли его присутствия, чтобы спасти ее от мести Во Шукэна? Она слабо улыбнулась. Ей удалось провести без Дженсона одну ночь, что было само по себе нешуточной победой, и все же именно после этой одинокой ночи она осознала: ее невольно сказанные слова были правдой – она не хотела, чтобы Дженсон Карлайл покидал ее постель.
Этим утром Сарина долго занималась своим туалетом. Она слегка подвела глаза голубым и нанесла немного краски на щеки и губы. Затем собрала волосы на затылке, оставив лишь несколько прядей, которые нежно обрамляли лицо. Она надела свое самое элегантное платье из голубой парчи с высоким воротником и длинными рукавами и терпеливо застегнула все многочисленные пуговки. Набросив поверх платья синюю накидку, она осторожно, чтобы не испортить прически, накинула капюшон и достала из ящика шелковый синий ридикюль. Выйдя из дома мадам Блю, Сарина остановила проезжающий мимо экипаж и попросила возницу отвезти ее в контору «Торговой компании Карлайла».
Длинное одноэтажное здание из серого камня на Маркет-стрит находилось рядом с портом. Плотный невысокий джентльмен, выходивший оттуда, как раз когда она поднималась по ступеням, вежливо приподнял шляпу и придержал дверь. Сарина улыбнулась ему и, скользнув внутрь, оказалась в приемной, где по стенам стояли деревянные скамейки, а мужчины, собравшись в кружки, болтали. Сарина порхнула к конторке, перед которой толпилась очередь, улыбнулась, и мужчины отошли, пропуская ее вперед.
– Мистера Карлайла, пожалуйста, – громко и четко произнесла она, обращаясь к одному из клерков-китайцев, и разговор вокруг мгновенно стих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109