Держи!
– Что это? Надеюсь, мои любимые?
Лисса только усмехнулась, зная пристрастие Анни к шоколаду.
– Точно. Я подумала, что раз уж мы собираемся устроить вечеринку, надо делать все по правилам. По дороге я захватила эту «Шоколадную смерть». Восемь сортов шоколада – специально, чтобы утешить павших духом.
– Чудесно!
Лисса готова была поклясться, что увидела, как у Анни от предвкушения зашевелился кончик носа.
– Но мне что-то подсказывает, что павших духом у нас сегодня не будет, – бодро воскликнула она.
Все ее печали мгновенно снова навалились на Лиссу.
– Как бы не так. Я же говорила тебе, что сдаюсь. Если уж не могу заполучить Роума, то не хочу никого. Знаешь, я так его люблю, просто не знаю, что делать. А он, – она вынуждена была сглотнуть, чтобы голос не пресекся, – он не любит меня. И собирается найти мне в мужья другого мужчину! Представляешь?
Анни ободряюще похлопала подругу по плечу.
– Может быть, все не так плохо, как кажется. Почему бы тебе не зайти и не взглянуть самой?
Лисса разочарованно смолкла, не найдя в Анни моральной поддержки, и последовала за подругой в дом. Войдя, она положила все, что держала в руках, на маленький столик в прихожей.
– Ладно, где Мелли?
– Тихо! – шикнула Анни. – Я же сказала: потише! Мелли на кухне со свей новой нянькой.
– Ты нашла кого-то еще сидеть с ней? – вопреки рассудку задетая за живое таким предательством, Лисса постаралась, чтобы ее голос не выдал разочарования.
– Не беспокойся, – поспешила успокоить ее Анни, – это только на один раз. Но это нечто такое, что ты просто обязана увидеть!
Лисса послушно вслед за Анни подошла к порогу кухни. И застыла от увиденного.
Роум.
Он с большим старанием перемешивал что-то подгоревшее на плите – о чем свидетельствовал запах – в то время как Мелли, прильнув к его ноге, задавала глубокомысленные вопросы, на какие только способны двухлетние малыши.
– Ты что-то вкусное готовишь, дядя Лоум?
– Не знаю, Тыковка, надеюсь, что вкусное.
Случайная оговорка наполнила глаза Лиссы слезами. Что должна она сделать, чтобы он снова так ее назвал?
– Я Мелли, я не тыковка, – важно поправила девочка.
Роум улыбнулся малышке.
– Это неважно. Мне было сказано, причем весьма авторитетным лицом, что все леди любят, когда их называют так же, как овощи.
– Не люблю тыковку!
– Да? – Он со всей серьезностью посмотрел на крошечную помощницу. – А какие овощи ты любишь?
Мелли скорчила гримаску, от которой Лисса едва не расхохоталась.
– Я люблю кечу. И голосек.
– Не думаю, что «кетчуп» такое уж хорошее имя. А может быть… Если я буду звать тебя Душистый Горошек? Звучит, по-моему, неплохо, – сказал Роум.
– Душистый Голошек? – Мелли задумалась. – Да! Я – Душистый Голошек! – Она крепко обняла ноги Роума, лишив его равновесия.
Пытаясь удержаться на ногах, он взмахнул правой рукой, в которой держал ложку. Капли томатного соуса разлетелись в стороны, украсив собой стены и шкафы.
Лисса вынуждена была зажать рот ладонью, чтобы не расхохотаться вслух. Роум немного развернулся в сторону Лиссы, и она увидела, что Мелли не в первый раз преподносит ему такие сюрпризы. Его рубашка и джинсы были обильно изукрашены пятнами всевозможных форм и расцветок.
Анни подтолкнула ее локтем.
– Понимаешь теперь, что я имела в виду? – с заговорщицким видом спросила она.
– Что он здесь делает? – удивилась Лисса. – Он же не любит детей…
Анни только пожала плечами и указала на мужчину, склонившегося, чтобы дать Мелли, которая все повторяла свое новое прозвище, попробовать теплый томатный соус.
– Разве он похож на человека, который не любит детей? – Анни бросила на Лиссу лукавый взгляд. – Он позвонил после ленча и попросил дать ему, как он их назвал, «уроки отцовства». Можешь себе представить?
Лисса покачала головой, но надежда затеплилась в ее душе. Зачем Роуму ввязываться в такое дело, если бы он не собирался сам обзавестись семьей? Сейчас, когда она смогла получше разглядеть его, Лисса поняла, что сегодняшний урок не прошел для него даром. Одежда в пятнах, на лице капли соуса и какая-то голубая полоса на щеке, волосы стоят дыбом. Словом, не человек, а обломок роскошного лайнера, пострадавшего от кораблекрушения.
Такой дорогой, такой любимый обломок.
Слезы застилали ей глаза. Лиссе хотелось подойти к нему, обнять и приласкать его так же, как он обнимал и ласкал Мелли. Она понимала, сколько терпения и любви понадобилось ему, чтобы решиться на это нелегкое испытание, которому он с безрассудством подверг себя. Лисса знала, что готова на все, готова ждать сколько угодно, лишь бы назвать этого мужчину своим мужем, отцом своих детей.
Она вытерла слезы и повернулась к Анни.
– Не пора ли мне выйти на сцену?
Роум, угощавший Мелли плодами своей стряпни, услышал, как Анни возвращается на кухню, и выпрямился. Он сосредоточенно помешивал подгоревший соус, когда она произнесла:
– Роум, у нас гость к обеду.
Гость к обеду? К такому обеду? Она что, сошла с ума?
Он повернулся было к Анни, чтобы посоветовать ей позвонить в китайский ресторан и заказать обед, раз у нее гость, но застыл с открытым ртом.
Лисса.
Лисса – такая недоступная, такая прекрасная, как яркая звезда на небосклоне. Лисса. Женщина, которую он любит. Женщина, на которой он хочет жениться.
Лисса. Женщина, ради которой он готов из кожи вон лезть, лишь бы произвести на нее впечатление.
Роум застонал от отчаяния, бросив взгляд на свою одежду. Ходячее пугало, да и только. Надо же такому случиться, чтобы он предстал перед любимой женщиной в таком ужасном виде…
– Привет, Лисса.
«Спокойно, приятель, спокойно, – внушал себе Роум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50