К вечеру все те, кто не пошел безобразничать, затаились по домам, и, казалось, весь город лег на дно.
Наша семья проводила Ночь дьявола в полной боевой готовности. Отец обычно эшелонировал маму к окну спальни, выходящему во двор, а нас с Брентом – к большому окну в гостиной. При первых признаках движения нам предписывалось просигналить фонариком на пост отца за парадной дверью, а в мамином случае – просто закричать; тогда отец выскакивал в ночную темень, улюлюкая и подвывая, как демон Скуби-Ду. В дом он возвращался, покатываясь со смеху. Ночь дьявола, казалось, приводила в действие редкостный родительский талант моего отца – способность оживлять мертвое время.
Потом он отводил нас в гараж и там помогал мне доделывать костюмы, в которых мы с Брентом должны были на следующий день идти в школу. Теперь уже я мастерил костюмы сам, а отец большей частью сидел на стиральной машине и вносил предложения. Мама напекла шоколадного печенья и принесла нам на пробу, потом встала в дверях и стала смотреть, как я накладываю последние штрихи. В тот год, после того как мистер Фокс покинул свое укрытие в дренажной канаве и улегся спать, его дом закидали бомбочками с краской, а все машины в квартале задрапировали гирляндами из замерзшего конского навоза.
На следующее утро миссис Джапп устроила в спортзале конкурс костюмов для Хэллоуина. Лавры победителя достались моему брату Бренту, что меня очень порадовало. С его костюмом я провозился дольше, чем со своим, потому что он мне больше нравился. Я пришел в костюме Марка-Птицы. Таких «птиц» оказалось половина мальчишек и довольно много девчонок, правда, моя прическа выглядела более реалистично: идеально уложенная масса аппетитно переплетенных спагетти, украшенная золотистыми блестками, придающими ей такой же мерцающий эффект, как у волос Марка Фидрича во время вечерних игр. Но большая часть спагетти ушла на костюм брата. Я наклеил их на гигантское блюдо из папье-маше, которое укрепил у него на шее, потом набрызгал на них немного красной краски, натянул ему на голову красную купальную шапочку, выдавил на лицо несколько полосок кетчупа – и voil?: ходячая фрикаделька с гарниром готова!
Первое место Брент, я думаю, занял главным образом благодаря тому, что его костюм рассмешил миссис Джапп. На многие костюмы она в тот раз смотрела без улыбки. В моем классе, в частности, наблюдалось заметное увеличение количества шокирующих нарядов. Сегодня, конечно, никто бы и глазом не моргнул при виде подобной экипировки, но тогда самым жутким нам показался костюм пятиклассника Триппа Гардинера, который всегда ходил колядовать с выдолбленной тыквой на голове. И с каждым годом рожица, вырезанная на тыкве, принимала все более зверский вид.
В тот раз Трипп заявился в спортзал с воткнутым в тыкву тесаком. Миссис Ван-Эллис выдернула его, как только увидела. Но это еще что – были затеи и покруче, хотя и не такие рисковые. Джон Гоблин – что совсем не вязалось с его характером – вырядился старой каргой со сморщенными резиновыми губами, перемазанными розовой слизью. А один индеец чиппиуа из третьего класса, которого звали Джеймс Море и которого я почти не знал, пришел в костюме росомахи: он с головы до ног закутался в мех со следами когтей и укусов, а изо рта торчали зубы, больше похожие на затупившиеся лезвия ножей. Миссис Джапп аж содрогнулась, когда его увидела, потом протянула руку потрогать мех, но, покачав головой, отошла.
В тот день она успевала повсюду, командуя нами, управляя, опекая нас в своей миссис-джапповской манере. Казалось, она даже знала, что произойдет, словно чувствовала, как оно надвигается с севера. После конкурса костюмов настал черед обычных предупреждений. Мы и так регулярно получали их на школьных собраниях, но миссис Джапп снова прошлась по всему списку. И снова из полицейского управления Трои прислали громилу офицера Драма, потому что кто-то решил, что его чистой массы в сочетании с жидкими космами, лежащими между крупных лопа– ток, будет достаточно, чтобы вызвать у хулиганья желание с ним идентифицироваться. Как всегда, он предупредил нас о необходимости тщательно проверять упаковки с конфетами.
– Без печати не вскрывать, – проскандировал он нараспев и велел нам несколько раз хором проскандировать это вместе с ним.
Никто не обращал на него особого внимания – даже когда мы скандировали, – пока он вдруг не умолк и глаза его не забегали по рядам детей, словно опознавая трупы.
– Жутко добрый дядя, – сказал Спенсер нам с Терезой и ухмыльнулся.
Следующие пятнадцать минут миссис Джапп объясняла, что нельзя брать яблоки, потому что в них могут быть бритвенные лезвия. Но в этом не было необходимости: Адам Сторк, третьеклассник, который кусанул такое яблоко в прошлом году, снимал бинты и всем показывал свой изрезанный язык.
Тереза сидела между мной и Спенсером, но ее единственным признанием праздника была черно-оранжевая ленточка в волосах вместо обычной черной. За все утро она практически не сказала ни слова. Один раз я мельком взглянул на нее, пока офицер Драм сотрясал воздух своими пустыми тирадами, и засмеялся, увидев, как она сидит на скамейке, выпрямив спину и слегка приоткрыв рот. Ни у кого еще я не видел такого отсутствующего выражения лица.
– Ты прямо как счетчик на парковке – так и хочется опустить в рот монетку, – шепнул я ей, но она не прореагировала.
Как только миссис Джапп выдала нам последние указания, я вытянул шею за спиной Терезы спросить у Спенсера, что мы будем делать вечером, и очень удивился, когда он пригласил меня к себе колядовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108