Она давила на грудь, мешая глубоко вздохнуть. Я принялась ходить по камере. Уныние сменялось полным отчаянием. Я принялась пинать солому, колотить кулаками в стены и бросаться на решетку.
– Элена, успокойся, – наконец донесся до меня голос Валекса. – Лучше поспи, тебе еще понадобятся силы.
– Ну конечно, перед тем как умереть, надо как следует отдохнуть, – огрызнулась я и тут же пожалела о сказанном – ведь Валекса тоже ждала казнь. – Ладно, я попробую.
Я легла на затхлую солому, прекрасно понимая, что заснуть мне не удастся. Как можно спать, когда тебе остается несколько часов жизни?
И, тем не менее, мне удалось это сделать.
Проснулась я от собственного крика. Снившийся мне кошмар об осаждающих меня крысах превратился в реальность, когда я ощутила теплое мохнатое тельце, устроившееся на моих ногах. Я резко вскочила и отшвырнула грызуна в сторону. Он стукнулся о стену и кинулся прочь.
– Хорошо поспала? – поинтересовался Валекс.
– Бывало и получше. Сосед слишком храпел. – Валекс довольно хмыкнул. – Я долго спала?
– В отсутствие солнца это определить довольно трудно. Но думаю, дело движется к закату.
Последнюю дозу противоядия я принимала накануне утром. Это означало, что жить мне осталось до утра, хотя симптомы отравления должны были проявиться уже вечером.
– Валекс, я хочу тебе признаться… – Горло у меня сжалось, а живот напрягся с такой силой, словно кто-то пытался выскочить оттуда наружу.
– Что такое?
– Желудочный спазм, – с трудом пробормотала я, хотя приступ уже начал проходить. – Это начало?
– Да. Начинается все медленно, а потом время конвульсий увеличивается.
После следующего приступа я рухнула на пол, а когда он закончился, переползла на солому в ожидании следующего.
– Валекс, поговори со мной, – будучи не в силах переносить тишину, попросила я. – Расскажи что-нибудь.
– Что именно?
– Неважно. Что хочешь.
– Ну, тогда я, пожалуй, успокою тебя – яда под названием «Пыльца бабочки» не существует.
– Что? – Мне захотелось закричать, но на меня снова накатил приступ тошноты, заставивший согнуться пополам, в животе началась такая резь, словно его кромсали ножом.
Когда я, наконец, пришла в себя, Валекс продолжил:
– Ты будешь хотеть умереть, будешь мечтать о смерти, но в конечном итоге останешься живой и здоровой.
– Как это, объясни!
– Телом управляет сознание. Если ты думаешь, что должна умереть, то тебя убьет одна эта уверенность.
– Но почему ты раньше не сказал мне об этом? – в ярости воскликнула я. Ведь он мог избавить меня от боли.
– Тактический ход, – ответил Валекс.
Я прикусила язык, чтобы не высказать все, что я о нем думаю. Я пыталась поставить себя на его место, увидеть логику в его действиях. Мои занятия с Ари и Янко включали в себя стратегию и тактику. Янко сравнивал спарринг с карточной игрой.
– Лучшие свои выпады держи при себе и пользуйся ими лишь в случаях крайней необходимости, – говорил он.
Если бы у нас была возможность сбежать, Валекс не стал бы доставать свой последний козырь и рассказывать мне о яде.
– А как же эти приступу? – спросила я, чувствуя, что на меня вот-вот накатит следующий. Я свернулась клубком в надежде, что это облегчит боль, но не помогло.
– Синдром отвыкания.
– От чего?
– От твоею так называемого противоядия, – ответил Валекс. – Это интересная смесь. Я обычно пользуюсь ею, если мне надо, чтобы кто-нибудь слег. По мере того как снадобье выветривается, начинают нарастать желудочные колики, которые, по меньшей мере, день не дают человеку встать с кровати. Очень удобно, если кого-нибудь надо вывести из строя, не убивая при этом. А если человек продолжает принимать эту штуку регулярно, эффект откладывается до того момента, когда он закончит это делать.
Ни в одной из прочитанных мною книг я не встречала подобного снадобья.
– И как оно называется?
– «Белый ужас».
Стоило мне узнать, что я не умру, как паника отступила, и это помогло переносить боль. Теперь каждый спазм я воспринимала как очередной шаг на пути избавления от упомянутого снадобья.
– А что такое «Пыльца бабочки»? – спросила я.
– Ее не существует. Я ее выдумал. Красивое название. Мне нужно было какое-то средство, которое помешало бы дегустаторам сбегать, при этом я не хотел приставлять к ним охрану или запирать на ключ.
Неприятная догадка посетила меня.
– А командор знает об этом? – спросила я, понимая, что если об этом известно командору, то, значит, об этом знает и Могкан.
– Нет. Он искренне полагает, что я отравил тебя ядом.
В течение ночи мне неоднократно приходилось напоминать себе о том, что я жива и здорова. Мучительные колики отказывались отступать. Икая и завывая, я ползала на четвереньках по камере.
В какой-то момент я как в тумане увидела усмехающиеся лица Брэзелла и Мокгана. Но мне было все равно. Их довольный смех не мог произвести на меня впечатления. Я была одержима лишь одной мыслью – как найти наиболее удобное положение, чтобы облегчить боль.
И наконец провалилась в сон.
Проснулась я на грязном полу камеры. Моя правая рука была просунута сквозь прутья решетки. Я изумилась не столько тому, что жива, сколько тому, что за руку меня держал Валекс.
– Элена, с тобой все в порядке? – с искренней тревогой осведомился он.
– Кажется, да, – хриплым шепотом ответила я. Во рту все пересохло.
Со стороны входной двери донесся скрип открываемого замка.
– Прикинься мертвой, – прошептал Валекс, отпуская мою руку. – И постарайся сделать так, чтобы они поближе подошли к моей камере, – добавил он, когда в темницу вошли два охранника. Я перевернулась и высунула между прутьев другую, ледяную руку как раз в тот момент, когда охранники уже спускались по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104