Как быстро мы забываем собственную жестокость!
– Зофиил мертв, – повторил Родриго, и по щекам его потекли слезы.
– О чем ты, Родриго?
– Он говорит, что Сигнуса замучило чувство вины.
Осмонд опустился на траву, недоверчиво качая головой.
– Выходит, Наригорм права, и не волк убил Зофиила, а Сигнус? Видит Бог, я не осуждаю его, но зачем убивать себя? Боялся, что мы его выдадим?
– Нет! – воскликнул Родриго. – Сигнус не убивал Зофиила. Il sangue di Dio! Разве ты не слышал, что он сказал вчера вечером? Забыл его последние слова? Именно он должен был это сделать. Сигнус не вынес, что мне пришлось стать убийцей, потому что он оказался трусом. Зофиил обвинял его в том, что он не способен за себя постоять, и Сигнус решил, что я тоже так думаю.
Глаза Осмонда изумленно расширились. Мне захотелось обнять Родриго и утешить.
– Но ведь Сигнус ошибался? Ты не убивал Зофиила. Это все волк.
О, как мне хотелось, чтобы это и вправду было так!
Родриго опустил голову. Глаза его были закрыты, на лице застыли спокойствие и отрешенность, словно все тревоги прошедших недель внезапно отступили.
– Его убил я.
Непонятно было, о ком говорит Родриго: о Сигнусе или о Зофииле.
– Нет, Родриго, никого ты не убивал!
– Когда Зофиил вышел из хижины, я последовал за ним, – тихим, монотонным голосом начал Родриго, не сводя глаз с мертвого лица Сигнуса. – Я просил Зофиила, чтобы он отвязался от Сигнуса, если не хочет довести его до могилы, как довел Плезанс и Жофре. Он отвечал, что они сами навлекли на себя смерть. Содомитам нет прощения ни в этой жизни, ни в будущей. Смерть Жофре – Божья кара за его распущенность. Сказав так, он развернулся и побрел прочь, и тут я бросил нож.
Внезапно мне вспомнились прокаженные в ущелье, забившие прохожего до смерти и готовые наброситься на Осмонда. Родриго кидает нож – прокаженный кричит и падает замертво. У меня заныло в груди.
– А руки? – Голос Осмонда дрогнул. – Ты отрубил ему руки?
– Да, его собственным ножом. Чтобы подумали, будто волк наказал Зофиила за воровство. Во всяком случае, так я говорил себе сам, но в глубине души хотел показать Зофиилу, каково приходилось тем, кого он унижал.
Воды реки блестели в рассветных лучах, словно полированная сталь. Где-то на дне лежал нож Зофиила.
– Когда вчера ты увидел в руке Наригорм нож, ты сказал, что на нем кровь Зофиила. Но тебя не было с нами, когда мы обнаружили тело! Это понял Сигнус и решил, что ты убил Зофиила вместо него, ради него. Он узнал правду, как Беатриса, и, как Беатрису, правда сгубила его…
Родриго зажмурил глаза, словно в приступе мучительной боли.
Завернув труп в плащ, мы крепко привязали его к спине Ксанф. Никто не знал, что делать дальше и куда идти. Хотелось убраться подальше от реки – видеть и слышать ее было невыносимо. Родриго брел по дороге, словно в забытьи, чуждый всему на свете. Даже Ксанф, казалось, понимала, что привязано у нее к спине, и ступала торжественно и грустно. Вел лошадь Осмонд. Мы позволили Аделе думать, будто Сигнус утонул по неосторожности, но сомневаюсь, что нам удалось обмануть Наригорм. Она знала, что Сигнус добровольно расстался с жизнью, знала и о том, кто убил Зофиила. Не было нужды что-либо ей объяснять.
Мы издали заметили мужчину и мальчика, которые возились в торфянике. Как же нужно бедствовать, чтобы вырезать из промерзшей земли торфяные глыбы! Бруски торфа окружали впадину в земле, еще несколько громоздились на санках. Местность вокруг выглядела пустынной и дикой. Наверняка беднякам предстоял еще долгий путь домой, но без топлива – чтобы приготовить то малое, что удастся добыть охотой, – им было не выжить.
Босоногий мальчишка заметил нас и предупредил отца. Они стояли с лопатами в руках, беспокойно дожидаясь нашего приближения. На мили вокруг простирались болота. Крестьяне веками добывали в здешних местах торф. Канава, в которой копались отец с сыном, быстро наполнялась водой. Даже если дождя не будет до середины лета, земля не скоро впитает в себя всю выпавшую влагу.
Когда мы приблизились, глаза мужчины остановились на закутанном в плащ трупе, который везла Ксанф. Он трижды перекрестился и отпрянул назад, потянув за собой сына. Нетрудно было догадаться, о чем он думает. Мы успокоили крестьянина.
– Не бойся, господин, это не чума. Он утонул.
Крестьянин еще раз смущенно перекрестился и подошел на пару шагов.
– Храни Господь его душу. Вон дорога мертвецов. Там кресты, сами увидите.
Впереди действительно виднелись темные каменные кресты, которые издалека можно было принять за череду одиноких кустов. Неудивительно, что крестьянин решил, будто мы держим путь на кладбище.
– А церковь там есть?
– Святого Николая Гасторпского. Только ходить туда незачем. Все равно викария больше нет.
– Чума?
Крестьянин снова перекрестился, словно простое упоминание о чуме было заразным.
– Наш викарий не стал дожидаться… ну, ее. Несколько лет подряд случались неурожаи, да и овцы почти все полегли. Многим в наших краях пришлось потуже затянуть пояса. А скоро и запасы подошли к концу. Куда там платить десятину! А если колодец пересох, можешь грозить ему вечным проклятьем хоть до Михайлова дня, все одно ни капли не выжмешь. Вот викарий и был таков – только его и видели. А когда пришла… она, ну… сами понимаете, так повымерла вся деревня, по крайней мере, те, кто сидел сиднем в своих домах.
Крестьянин снова перекрестился. Лишний раз не помешает, а рука не отсохнет.
Затем снова бросил взгляд на покойника.
– Вряд ли вам удастся найти в округе викария.
Крестьянин придвинулся поближе, словно боялся, что и у болота есть уши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136