Бежал Сигнус в темноте, куда глаза глядят, не запоминая дороги, поэтому наутро долго не мог отыскать обратный путь и, по его словам, блуждал бы и сейчас, если бы не услышал, как один из учеников зовет Плезанс.
Хотя юноша уже знал, что Плезанс нашли повешенной, говорил он без смущения, явно не допуская и мысли, что его могут в чем-нибудь обвинить. Осмонд по-прежнему смотрел на Сигнуса недоверчиво, однако и он вынужден был признать, что рассказ звучит вполне убедительно – не менее убедительно, чем объяснения Зофиила.
Адела никак не могла прийти в себя. Две женщины обычно готовили вместе, и, хотя Плезанс говорила мало, Адела, всегда болтавшая за двоих, привыкла считать ее кем-то вроде любящей тетушки или наперсницы, с которой можно делиться всеми тревогами и переживаниями.
То, как умерла Плезанс, глубоко потрясло Аделу.
– Она была такая добрая, такая милая, никому дурного не делала. Как с ней могла приключиться такая ужасная вещь?
Ни у кого из нас не было ответа.
Меня более всего тревожило, что, когда Адела осознает потерю, ее горе сменится страхом. Ребенок должен был родиться через три недели, и она безгранично верила в Плезанс. Роды опасное время и для матери, и для ребенка, но Адела убедила себя, что с помощью Плезанс все пройдет благополучно. Теперь мы не знали даже, сумеем ли отыскать приют в гостинице или монастыре, не говоря уже о том, чтобы найти другую повитуху.
Мы не обманули Хью и ехали часа два-три, прежде чем остановились, чтобы похоронить Плезанс, – главным образом из страха, что иначе придется ночевать рядом с могилой. Нам нужно было до темноты выкопать яму и, покончив с этим делом, отъехать достаточно далеко. Выбрать место оказалось непросто. Лесная почва выглядела мягкой, но, стоило копнуть, мы натыкались на сплетение корней. Наконец мы увидели место слева от дороги, где лежали несколько вывороченных бурей старых деревьев, уже наполовину скрытых папоротником, белыми, как кости, древесными грибами и подушками темно-зеленого мха.
Мы принялись кто чем – руками, палками и единственной лопатой, которую Зофиил держал в повозке на случай, если та увязнет в колее, – ковыряться рядом с одним из стволов. К тому времени, как получилась узкая неглубокая яма, частично уходящая под ствол, мы были все в грязи, а одежда насквозь пропиталась запахом прелой листвы.
– На такой глубине звери точно выкопают тело, – сказал Зофиил. – Надо привалить его камнями, а сверху накидать земли и листьев, чтобы ничего видно не было.
Мы положили тело в могилу. Раздался глухой стук – это Родриго опустил на него первый камень.
Адела с криком: «Нет, не надо!» – осела на землю, держась за живот. Осмонд увел ее к фургону, а мы продолжили заваливать тело камнями. Мне подумалось, что мы не столько хотим уберечь его от зверей, сколько, подобно Хью, страшимся неупокоенной души и надеемся таким способом удержать ее в могиле.
Видно было, что земля вскопана, но могилу закрывал от дороги поваленный ствол. Пройдет день, и разворошенная листва на ней поблекнет, сольется с лесным ковром, а к весне холмик осядет и сделается совершенно неразличим.
Мы закончили, но казалось неправильным просто так развернуться и уйти. Мой взгляд невольно устремился к Наригорм. Девочка бесстрастно смотрела себе под ноги. Она не пролила ни слезинки по женщине, которая столько для нее сделала. Даже Зофиил был пусть не убит горем, но хотя бы потрясен случившимся, Наригорм же следила за похоронами с равнодушным любопытством, будто смотрит, как муравьи едят раздавленную лягушку. Почувствовав мой взгляд, она подняла лицо и посмотрела мне прямо в глаза. Вчерашние слова эхом отозвались у меня в голове, как будто девочка произнесла их вслух, хотя губы ее не двигались. «Так начала Морриган».
Общее оцепенение нарушил Жофре. Он шагнул вперед и воткнул в могилу крест из двух связанных веток. Зофиил тут же вырвал крест из земли и бросил в кусты.
– Недоумок! Зачем отмечать могилу, если мы стараемся ее спрятать?
Жофре вспыхнул:
– С нами нет священника, чтобы отслужить панихиду, мы не сказали ни слова. Нельзя просто закопать ее, как собаку.
– Почему нельзя? Если она покончила с собой, ни один священник не стал бы ее отпевать. Ей еще повезло, что она в могиле, – мало ты видел трупов у дороги? – Зофиил поднял с земли лопату. – Идемте, если не хотим провести ночь рядом с могилой. Через час-два стемнеет.
Он зашагал прочь. Мы, торопливо пробормотав над холмиком короткие молитвы и перекрестившись, двинулись за ним. Жофре задержался и, думая, что никто его не видит, поднял самодельный крест и положил на могилу.
Мне хотелось кое о чем спросить Родриго, но так, чтобы не слышали другие. Почувствовав у себя на локте мою руку, он сразу обо всем догадался и замедлил шаг. Наши спутники продолжали идти за фургоном и не обратили внимания, что мы отстали.
– Скажи честно, Родриго, ты думаешь, это было убийство? Потому что коли так, то ее убил кто-то из наших. Плезанс не пошла бы далеко в лес, ночью, с чужим человеком, особенно когда рядом стражники.
Родриго глянул в спины Жофре и Сигнусу, уныло волочащим ноги по грязи, и сказал:
– Может быть, она отправилась искать Сигнуса, чтобы сказать ему, что можно возвращаться.
– Глупо было бы разыскивать его впотьмах, да еще неизвестно где. И не верю я, что Сигнус сумел бы ее повесить. К тому же зачем ему ее убивать? Разве что…
Мне вспомнились слова Хью об углежогах. Возможно ли, что Сигнус пытался изнасиловать Плезанс, как, быть может, убил и изнасиловал девочку? Легче было бы поверить в такое про Зофиила.
Родриго мотнул головой.
– Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136