– В разрезе, который я сделал, сплошная блевотина. – Он медленно стянул с себя перчатки, а изумленная медсестра наблюдала за этим с плохо скрываемым негодованием.
– Может быть, это была ваша идея, как скоротать приятный воскресный вечер, – сказал он с упреком. – Извините, но уж точно не моя! – Он развернулся и решительно вышел вон.
Когда нечто подобное случилось в третий раз, продюсер и спонсор были весьма близки к сумасшествию. Они, конечно, подозревали, что конкурирующая фирма портит им съемки, подкупает актеров и так далее. Были предприняты меры предосторожности. Режиссеры выгонялись направо и налево. Репетиции проводились за запертыми дверьми, актеры теперь находились под постоянным наблюдением, но… Гранд всегда умел проникнуть куда нужно, используя старое как мир средство – деньги.
Впоследствии некоторые актеры, участвовавшие в шоу Гранда, были вынуждены заплатить штраф – от двадцати пяти до пятидесяти тысяч. Некоторые были признаны сумасшедшими. Некоторые прославились на всю страну рассказами о том, как их тошнило на съемках, какие они тонкие, серьезные, честные, высокоморальные и тому подобное. Получив каждый по миллиону, ни один из актеров не лез в карман за доводами в свою защиту. Все, кого выгнали из союза актеров, как принято в этих кругах, стали продюсерами.
Между тем, представление продолжалось.
Зрители с нетерпением ожидали чего-нибудь новенького, неожиданного, сверхъестественного. Это даже приняло оттенок некоего, хотя и несколько комичного, вызова обществу. А также стало главной темой для разговоров в сфере киноиндустрии.
Рейтинги воскресных шоу резко прыгнули верх. Однако смотрелось это все диковато.
В конце концов продюсер и спонсор шоу были вызваны на ковер к мистеру Харлану, высокопоставленному и влиятельному директору телевизионной сети.
– Послушайте, – сказал он спонсору, едва тот переступил порог офиса. – Мы заинтересованы в вас, мистер Левеет. Но, поймите меня правильно, если ваши люди не могут контролировать себя в ходе съемок… Я хочу сказать, черт вас побери, что происходит??!! – он повернулся к продюсеру. Продюсер был его близким другом. – Ради бога, Макс, ты можешь сделать так, чтобы шоу снималось по заранее продуманному плану, без всех этих выходок? Это что, так трудно? В общем, если нас что-то не устраивает, Макс, то мы не будем это терпеть… сам понимаешь…
– Послушай, Эл, – сказал продюсер, маленький толстый человечек. Он то привставал, то приседал на цыпочках, то беспокойно улыбался. – Послушай. Сейчас у нас самые высокие рейтинги…
– Макс! Черт бы все это побрал! На следующей неделе мне комиссия на шею сядет – потому что ты не можешь справиться всего с одним часовым шоу! Каждый раз происходит черт знает что! И остаток эфирного времени заполняется черт знает чем! Так что за идиотизм там происходит?!.. два шоу или одно?
– У нас самые высокие рейтинги в этом бизнесе, Эл.
– Да, но кое-что из происходящего противоречит закону, Макс, и если все будет продолжаться в том же духе, тебя уволят на следующей же неделе. Фразы типа «Я сожалею о тех слабоумных, чья жизнь настолько пуста, что они смотрят весь этот бред!» – и тому подобная околесица не должна звучать с экрана телевизора! Ты это понимаешь? Это не моя идея, Макс, ты знаешь. Я не против, если ты хочешь снять эффектную сцену… Я бы даже хотел, чтоб их было больше… Но, боже мой, это же вопрос уголовной ответственности и…
– А что, если преподнести это просто как здоровую сатиру на масс-медиа, Эл?
– И что?
– У нас самые высокие рейтинги, Эл.
– Минуту…
– У нас самые высокие рейтинги!
– Подожди минуту, Макс, я думаю, подожди ради бога… «здоровая сатира на масс-медиа»… В этом что-то есть… в этом что-то есть. Джонс может купить это… Джонс… из комиссии… если я первый приду к нему… ему хватит глупости, чтобы это купить. О’кей, Макс, это идея. Все, что я могу сказать, – это идея.
Первые два шоу были разнесены критиками в пух и прах. «Ужасающий провал» – это был один из самых безобидных эпитетов.
После этого критики некоторое время воздерживались от комментариев, выжидая, в какую сторону подует ветер. Когда рейтинги воскресных шоу подпрыгнули до поднебесных высот, последовала новая волна отзывов. Теперь критики писали, что шоу действительно стоит смотреть.
– Обыватели, – сказал один из них, – этого не пропустят.
– Новая комедия, – сказал другой, – изысканная карикатура на сентиментальность.
И третий:
– Это очень тонкий юмор.
В итоге все они – или почти все – пришли к единому мнению: это действительно здравая сатира.
После шести или семи таких шоу Гранд снова забеспокоился.
– Я с этим завязываю, – заявил он сам себе, – хотя мог бы заработать на этом хорошие деньги.
Когда продюсер и спонсор узнали, что именно привлекает к шоу столь широкую аудиторию, они стали вставлять в каждую серию какой-нибудь неожиданный пассаж, который должен был принести известность всему сериалу. Но именно это и испортило все дело. Рейтинги вскоре упали – на тот же уровень, на котором были до появления Гранда. Это было, конечно, не так уж плохо, но гордиться теперь было особенно нечем.
10
– Ты хочешь знать, почему я так живо помню этого молодого Лэйрда К. Рассела, Агнесс? – спросила Эстер.
Джинджер Хортон фыркнула, показав таким образом отсутствие какого-либо интереса к теме разговора, и что-то проворковала своей спящей Бетси.
– Эстер, ты не можешь быть серьезна, – сказала Агнесс. Затем с ослепительной улыбкой повернулась к остальным присутствующим. – Кто-нибудь из вас хочет еще чаю?
– Я очень хотел бы это знать – сказал Гранд, наклоняясь вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27