– Вы только посмотрите на двери нынешних квартир, – сказал я, – какие в них вделаны замки!– В последнее время, когда по вечерам я остаюсь одна в мебельном магазине, – начала Марианна, – я тоже боюсь. А раньше, довольно долго, уже не испытывала страха. Боится тот, кому есть что терять. И вот я думаю, что, значит, дела мои не так уж плохи – иначе мне было бы на все наплевать. Какое-то время я действительно ничего не боялась. А вот сейчас часто воображаю себе, что прогремит выстрел, войдут какие-то люди, перевернут все вверх дном… Но покупать пистолет я пока не собираюсь. – Она подавила зевок. – Наш психолог – а в таких заведениях, как наше, в штате всегда числится женщина-психолог – как-то спросила, что я сделаю, если кто-нибудь попытается на меня напасть. Я сказала, буду стрелять. Куда же вы будете целиться, поинтересовалась она. И я ответила, что есть только два надежных варианта: целиться в сердце или в голову. Да, вы действительно выстрелите, сказала она. Естественно, говорю я, а вы как думали? И она сказала, чтобы я не покупала оружие, что она этого не может, не вправе одобрить, такие ей даны директивы. Я поблагодарила ее. За откровенность.Марианна взяла две последние соломки и протянула одну мне. Другая медленно и неуклонно исчезала у нее во рту. Жевала она основательно, а после еще провела кончиком языка по зубам.– Смотрите-ка, кто пришел! – вскричала она. Ханни стояла в дверном проеме и почесывала правой пяткой подъем левой ноги. Одна половинка ее лица была красной.– Ну как, мы уже проснулись? – спросила Марианна.Ханни хотела было что-то ответить, но в последний момент передумала и прикрыла рот ладошкой. В конце концов, тряхнув головой, все-таки сказала:– Привет!– Привет, – пробормотал и я, поднимаясь. Марианна представила нас друг другу.Так я познакомился с Ханни. Три месяца спустя она спросила, что я думаю о женитьбе. Это было самое лучшее, что случилось до сих пор в моей жизни.Моя матушка чуть не свихнулась от радости. Но и Эрнст, и Мартин, и Данни, и даже Сара, Ханнина дочка, – все находили, что мы прекрасная пара.Когда праздновали свадьбу, Эрнст вдруг подошел к столику, за которым сидела Марианна. Он пригласил ее, и они стали танцевать, не произнося ни единого слова. Проводив Марианну до ее места, Эрнст поблагодарил ее поклоном. Сразу после этого она заторопилась домой. Еще прежде Марианна предложила мне перейти с ней на «ты». Годовой заказ на рекламу от «Мебельного рая» получили мы. Я уступил этот куш Бертраму. Марианна страшно на меня рассердилась. Она сказала, что Бертрам и раньше неоднократно пытался тем или иным способом найти к ней подход и что это глупо с моей стороны, непростительно глупо, отказаться от ежемесячных комиссионных в восемьсот марок. Знай она об этом заранее, палец о палец не ударила бы. «Не для Бертрама же я старалась!» – сказала она.Я понимаю, что Марианна права, но никогда ей в этом не признаюсь и, естественно, не хочу, чтобы об этом узнала Ханни. А главное, мой отказ от денег был совершенно ненужным, абсолютно бессмысленным. Я должен был знать, что моя уловка не сработает, что я не смогу откупиться от Бертрама и что вообще дело совсем не в нем. Самое позднее с того момента, как я опять увидел Ханни в розовых трусиках, я должен был знать это наверняка. Глава 25 – Боже, как она хороша! Как Эдгар Кернер рассказывал разные истории и пригласил Женни и Майка в мотель. Внезапно он хочет смыться. Но из этого ничего не выходит. Официантка оказывает помощь молодому герою. – Утром я фотографировал Iglesia de San Cristobal. Церковь св. Кристобаля (исп.).

Около церкви сидел какой-то старик-оборванец; заметив мой аппарат, он встал и ушел, чтобы не попасть в кадр. В полдень тот же старик махнул мне рукой на Calle de Sebastian – показал место для парковки. Я дал ему триста песо. Когда два часа спустя я вернулся к машине, он опять был тут как тут, с тоненькой тростью в руке. Я отдал ему всю мелочь. Ближе к вечеру я сидел у стойки в Bar de Colonial и пил пиво – или то, что они называют таковым. Когда я вошел в бар, тот старик как раз сплюнул на пол, схватил салфетку, высморкался и отшвырнул ее прочь. – Эдгар бросил свою салфетку в проход между столиками. – Вот в точности так. Потом воспользовался еще одной салфеткой и ее тоже – прочь. Мы с ним сидели напротив друг друга, за такой подковообразной стойкой. – Эдгар нарисовал в воздухе два прямых угла. Старик кивнул мне и что-то крикнул. В уголках рта у него прилипла слюна, и спереди, на губах, тоже. Казалось, он на глаз прикидывал расстояние между нами. Он соскользнул с табурета, но, слава богу, опять на него залез и продолжал пить. – Эдгар смотрел сначала на Женни – до тех пор, пока она не отвела взгляд, – потом на Майка. Майк, на тарелке которого оставалась еще добрая половина шницеля, курил. Эдгар так вертел свою кофейную чашку, продев палец в ее ручку, как будто переводил стрелку будильника.– Ну так вот, – сказал он. – У центральной части стойки, почти между нами, сидели, сдвинув головы, двое мужчин. Внезапно… – Эдгар потянулся. – … один из них крепко ухватил кельнера за форменную куртку. Он схватил его сзади, даже не пошевельнувшись, если не считать движения руки, и прошелся ладонью по его заднице. Кельнер был в совершенном шоке и поначалу никак не отреагировал. Но потом они стали кричать, осыпали друг друга бранью, перегнувшись через стойку нос к носу. Тот мужчина опрокинул свое эспрессо на пакетик с сахаром, лежавший на блюдце, подошел ко мне, размахивая одной рукой, заказал было еще чашечку кофе, но тут же, передумав, отказался и стукнул кулаком по прилавку. В то же мгновение я почуял запах старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94