Ему заплатили за то, чтобы он подменил плащ судье Трелонею. Заказчик дал ему амулет и заверил, что все будет нормально. Но он все-таки заразился и, к сожалению, уже не сможет рассказать нам, кто его нанял.
– Когда вы собираетесь рассказать судье о своем открытии?
– Если хотите, можете сделать это сами. Скажите ему, что вас послал я.
Джордж Джеффрис посмотрел на своего спутника с явным изумлением:
– Вы не хотите рассказать это лорду сами?
– Нет. Вы ведь искали случая лично познакомиться с ним, так вот я вам даю эту возможность. Но за это хочу попросить вас об одном одолжении.
– Я в вашем распоряжении!
– Речь идет об одном молодом ирландце. Он говорит, что с ним хотят покончить из мести.
– И вы хотите его спасти! – иронически заключил Джеффрис. – Ну ладно, расскажите мне, что вам известно об обвинении, и я посоветую, как ему можно помочь.
Иеремия рассказал студенту о том, что узнал от Бреандана.
– Прежде чем что-нибудь сказать, я должен знать, кто его обвиняет и в чем именно. Дайте мне пару дней, я постараюсь кое-что выяснить, – попросил Джеффрис.
Ален попрощался с последними клиентами и уже хотел закрывать цирюльню, как в дверях показалась женщина в длинном плаще с капюшоном. Ее лицо скрывала маска, но цирюльник сразу же узнал ее.
– Миледи Сент-Клер... – пробормотал он и невольно подался назад, пропуская ее.
Аморе небрежно бросила на стул плащ и маску, которую зубами придерживала за пуговицу. На ней было простое, но элегантное платье из черного бархата. Тугой лиф со шнуровкой спереди опускался мысом, закрепленным китовым усом, так что талия казалась еще стройнее. Верхняя юбка спереди была открыта и забрана на бедра, и из-под нее виднелась нижняя юбка, украшенная черными кружевами.
– Вы мастер Риджуэй? – надменно спросила она.
Ален, еще не справившись со своим удивлением, кивнул, так как язык его не слушался.
В отличие от горожанок, демонстрировавших добропорядочность, Аморе не покрывала декольте белыми кружевами – по моде, принятой при дворе, вырез лифа позволял видеть плечи и часть груди.
Ален смотрел на нее с восхищением. Она показалась ему обворожительно красивой. Но, заметив ее презрительный взгляд, он постарался собраться.
– Чем я могу быть вам полезен, мадам?
Она едва заметно кивнула на подмастерье и ученика, тоже бросивших работу и уставившихся на посетительницу.
– Я хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз, мастер Риджуэй, – сказала она тоном, не допускающим возражений.
Ален снова кивнул и велел Джону и Тиму помочь мистрис Брустер на кухне. Леди с интересом осмотрела операционную, а ему стало не по себе. Он начинал понимать, что она пришла не ради своего исповедника, а ради него самого.
Не глядя на него, она заговорила:
– Когда патер Блэкшо рассказал мне, что переехал к вам, я навела о вас справки. Я хотела знать, кому он доверил свою безопасность и свою жизнь. – Продолжая говорить, она подошла ближе и пристально всмотрелась в его лицо. – Патер Блэкшо заверил меня, что вы принадлежите к Римской церкви. Но это не так. Вы обманули его. Вы не католик! Вы ходите в протестантский храм. И вы приняли супрематную и светскую присягу.
Она смотрела на него пристальным взглядом. Алену трудно было выдержать его, но он заставил себя не опустить глаз.
– Я хожу в государственную церковь и причащаюсь по англиканскому обряду, как это предписывает закон, – взволнованно ответил он. – И принял обе присяги, поскольку от меня этого требовали. В сердце же я католик и верую в учение Римской церкви. И таковым полагаю остаться до гроба... Да, я тот, кого называют схизматиком, – «церковный папист». Но патеру Блэкшо это известно.
– Вы обманщик! – презрительно сказала Аморе.
– Возможно. Но моя работа значит для меня больше, чем все остальное. Я приму любую присягу, чтобы иметь возможность ею заниматься. И мне доставляет большее удовольствие помогать людям, чем сидеть в тюрьме из-за веры.
Цирюльник казался искренним, и его слова успокоили Аморе. Для нее была важнее сила его характера, чем твердость веры. Она беспокоилась за патера Блэкшо и хотела удостовериться, что он в надежных руках. Мастера Риджуэя она не знала и пришла составить о нем свое мнение и в случае необходимости принять все меры для того, чтобы он не посмел доставить неприятности своему арендатору. То, что она увидела, сначала вызвало в ней противоречивые чувства. Хотя религиозные убеждения Алена Риджуэя понять было трудно, его профессиональная репутация оказалась безупречной. Он добросовестно выполнял свою работу и нередко пользовал больных, которые не могли платить.
Тяжелое детство Аморе не дало развиться в ней высокомерию, присущему знати, к которой она принадлежала по своему рождению. После гибели в Уорчестерском сражении своего отца, графа Кэвершема, она осталась полной сиротой. Юный полковой врач Иеремия Блэкшо вызвался отвезти десятилетнюю девочку к ее родным во Францию. Он был младшим сыном лендлорда, но тогда переоделся простолюдином. Сначала Аморе возмутило недостаточное уважение к ней деревенского увальня, но вскоре его ум покорил ее. Он отучил ее от высокомерия и надменности и научил не оценивать людей по наружности или происхождению, а смотреть им в душу. Пребывание в монастыре урсулинок в Пуатье, когда там еще служил Винсент де Поль, которого называли совестью королевства, также немало способствовало ее развитию. Де Поль призывал знать к смирению и милосердию по отношению к бедным, которых он называл образом страдающего Христа. Так, воспитанницы монастыря регулярно посещали госпиталь, ухаживали за больными, мыли им ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127