Из безопасных убежищ на колесах женщины глазели на Фрэнка. Какой-то ребенок показал на него пальцем, беззвучно засмеялся. Мужчины, занятые дорогой, предпочитали его игнорировать. Рядом притормозил микроавтобус, завизжали покрышки. В салоне стоял телевизор, Фрэнк успел увидеть экран; затем микроавтобус проехал мимо. Фрэнку почудилось, что он слышит потрескивание электрических разрядов, скользящих вдоль путей надземной скоростной дороги. Не самое здоровое место. В воздухе пахло горелой резиной, выхлопными газами и бесконечным разочарованием. Фрэнк почти чувствовал, как его легкие качают эту смесь, стараются с ней справиться.
Теперь магазин, наверное, уже битком набит полицейскими. Интересно, что запомнил продавец?
Мимо них проплыло такси. Машина шла в дальнем ряду, но фонарь на крыше горел, сигнализируя, что она свободна. Фрэнк резко свистнул, помахал рукой. Таксист высунулся из окошка. Крутанул руль и срезал два ряда. Колпачок колеса скрипнул об обочину тротуара. Фрэнк распахнул заднюю дверцу, и они забрались в машину. Жиденькие волосенки шофера не скрывали сыпи на голове. Глаза были тускло-зеленые и безжизненные. Впалые щеки покрывала сеть крошечных прерывистых багровых черточек, вроде тех, которыми на карте обозначают строящуюся дорогу.
Лулу сказала:
– Гренвилл и Джорджия, – и они нырнули в поток машин.
Лулу положила руку Фрэнку на бедро.
– Разве не забавно?
Фрэнк сказал:
– Пристегни ремень. – Щелк. – И сними, пожалуй, свой парик, теперь ведь он тебе не нужен.
Лулу откинула голову, сняла накладные косицы и выбросила в открытое окно.
– Лучше?
Фрэнк кивнул. Он смотрел, как Лулу расчесывает волосы, самые настоящие, но похожие на облачко, мягкое и мерцающее. Она сказала:
– Не представляю, как Синатра это выдерживает.
– Что выдерживает?
– Парики. Ужасно жарко и чешется.
– Это от дешевых. А он запросто за каждый может тысячи две отвалить. – Фрэнк увлекся. – При таком качестве, к которому он привык, в дело идут только натуральные материалы. Чесаться там ничего не будет. К тому же твои парики в сто раз пышнее, потому и греют больше. Плюс парень – звезда первой величины. То есть куда бы он ни пошел, всюду кондиционер дует, как сумасшедший.
– «Звезда первой величины», где ты это подхватил?
– В парикмахерской, наверное.
Лулу надела солнечные очки: блестящая черная оправа и огромные стекла, такие темные, что стало не различить, открыты ее глаза или зажмурены, сердятся или скучают, смеются или переполнились слезами. Она сказала:
– По-твоему, у меня дурацкий вид, да?
– Нет, здорово. Честное слово.
– Если б я застрелила этого бедолагу, нам бы пришлось не сладко, да?
– Не так, конечно, как ему, – улыбнулся Фрэнк. – Но ты права. Полицейские не забывают убийства. Пять минут пройдет или пятьдесят лет, у них руки будут чесаться упечь нас за решетку.
Лулу сказала:
– Хорошо, что ты дал мне пустую пушку.
Фрэнк усмехнулся:
– Да не знаю. Одно точно: ты бы не промахнулась.
Когда они подъехали к отелю, счетчик показывал двадцать три доллара сорок центов. Фрэнк сложил пополам пятидесятидолларовую бумажку и припечатал ее к приборной доске. Вылезая из машины, Лулу сказала:
– Если бы я знала, что вооруженное ограбление так дорого обходится, я бы придумала другое развлечение.
Фрэнк улыбнулся. Боже, подумала Лулу, какой кайф. Она была влюблена, это оказалось удивительнее, чем она смела мечтать, – подумать только, они вместе уже почти целую неделю, а ей еще не надоело. Она схватила его за руку, потянула к отелю.
Фрэнк удивленно посмотрел на нее, и она ответила таким взглядом, что ему припомнилось, как мокрая крыша исходит паром, когда после дождя вдруг припечет солнце. Каким-то чудом он умудрился не умереть молодым. В свое время Фрэнк не раз флиртовал со смертью. Но в любых гибельных обстоятельствах ухитрялся сохранить отстраненность, соблюсти хладнокровие – до самого того дня, когда Лулу постучала в его дверь и потребность в ней пронзила, ослепила его, швырнула на колени. И, если вдуматься, лишила даже незначительного стремления разделаться с Паркер и вернуться в солнечную Калифорнию.
Так что, когда Лулу стиснула его руку и он заглянул ей в глаза, он совершенно точно понял, чего она хочет, жаждет, требует.
Потому что – и было это совсем не просто – он жаждал того же.
Глава 19
Инспектор Гомер Бредли вертел в пальцах потухший окурок сигары и напряженно вглядывался в него, словно ожидая найти ключ к тайнам Вселенной.
Уиллоус прислонился к стене рядом с дверью: руки в карманах, деланная безучастность. Не одна эта поза объясняла происходящее – когда Уиллоус сам искал встречи, хотел сообщить Бредли о чем-нибудь или попросить, он прямиком направлялся к столу инспектора, приближаясь, насколько позволяла учтивость, и выкладывал свое дело. Когда бывало наоборот, детектив всегда держался у двери, готовый быстро удалиться.
До чего похожи, подумала Паркер, хоть и разделяет их целое поколение. Оба подходили к задаче совершенно одинаково – издалека, под углом, а не в лоб.
Затем, прощупав противника, бросались в наступление, вышибали двери, крушили все, что попадется на пути.
Бредли сжал сигару с такой силой, что она тихо пискнула, как перепуганная мышь. Несколько орехового цвета табачных крошек высыпалось на папку для бумаг. Бредли взял папку, наклонил ее над мусорной корзиной, легонько встряхнул.
– Итак, список подозреваемых сократился до предела – вы уверены, что Джоуи вел себя скверно, так?
Уиллоус кивнул.
Бредли повернулся к Паркер.
– Вы согласны?
– Не вижу, кого еще можно было бы привлечь по этому делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70