Я стер с костюма всю пыль, которую можно было стереть, умылся и вышел.
В больничной лавке я купил букет обернутых в прозрачный полиэтилен хризантем, но не был уверен, насколько они уместны в данной ситуации. Профессиональный голос, похожий на хруст накрахмаленного белья, осведомился по телефону, состою ли я в родственной связи с мисс Маккиндлесс. Я ответил, что я ее племянник, и услышал, что «она чувствует себя комфортно, но неважно».
Голос продиктовал мне часы приема, потом извинился, и трубку повесили, не дав мне спросить, что значит «комфортно, но неважно».
Судя по всему, руководство больницы приложило немало усилий, чтобы оживить интерьер. Стены были оклеены яркими цветастыми обоями. Желтые маргаритки на голубых полосках и голубые ирисы на желтых. По краям стен и вдоль плинтусов тянулась декоративная бумажная полоска. Обои кое-где отставали и скручивались, и в этих местах проглядывал старый лазарет с его серыми стенами, словно животное, сбрасывающее не прижившуюся чужую кожу. Я присоединился к утомленным посетителям, ждущим лифта. Разношерстная компания, случайно соединенная чьими-то болезнями. Мы втиснулись в лифт, задевая друг друга рукавами. Мы нюхали пот и одеколон друг друга и дышали друг другу в спины. Какой-то старик наступил мне на ногу: «Извини, сынок». Видно было, что он только от парикмахера. Воротник усыпан короткими белыми волосками. Пытается выглядеть хорошо, убедить кого-то – себя? – что может прекрасно прожить один. Я наблюдал, как кнопки лифта по очереди зажигаются оранжевым. Лифт остановился с легким стуком, и двери с выдохом открылись. В проеме стояли санитар с мужчиной в инвалидной коляске. Мужчина был похож на ожившего мертвеца. То есть на меня.
Он улыбнулся и произнес:
– Не беспокойтесь, езжайте, мне некуда спешить, – и рассмеялся. Санитар тоже засмеялся, и двери лифта закрылись. Длинные волосы стоящей рядом девушки покалывали мне губы. Люди входили и выходили на разных этажах, и все почему-то смотрели в пол, словно боялись, что в этих ярко освещенных коридорах глаза могут выдать окружающим их тайны и секреты.
Я вышел в больничный холл и придержал двери для идущего навстречу, чья согбенная фигура показалась знакомой. Скрюченный старичок в надвинутой на глаза потертой шляпе и видавшем виды темном костюме, судя по фасону, сшитом годах в сороковых. Он пытался справиться с большим старомодным чемоданом. Я помог ему и тут же узнал садовника из дома Маккиндлессов. Я представился:
– Здравствуйте. Кажется, мы с вами к одному человеку. Я Рильке, аукционист, занимаюсь собственностью мистера Маккиндлесса.
Он, казалось, смутился, и мне даже стало жаль его. Скольких друзей он уже посетил в больницах, на скольких похоронах побывал… И каждое такое событие приближает его собственную кончину. Я протянул ему руку, и он слабо пожал ее.
– Скорб. Мистер Скорб. Я был у него садовником.
– Как она?
– Плохо. Сейчас спит.
Его акцент был из прошлого столетия. Из времени, когда все было проще. Он махнул рукой, словно отгоняя от себя печальные мысли, и тяжело поднял чемодан. Интересно, что в нем?
– Стойте. – Я пошел за ним. – Давайте я помогу.
– Не стоит беспокоиться. – Он направился к лифту.
– Нет, в самом деле, если вы говорите, что мисс Маккиндлесс спит, то нет смысла спешить. Я провожу вас до такси.
Двери лифта открылись, и я взял чемодан из его рук, закончив на этом наш спор.
– Наверное, вы давно знаете Маккиндлесса.
– Порядочно.
Мне показалось, что он еле заметно улыбнулся.
– И как вам у него работалось?
– Иногда он бывал очень требовательным. Но все теперь в прошлом.
– Выходите на заслуженный отдых?
Ему давно уже пора быть на пенсии. Доброе, но усталое лицо, и сам он почти такой же старый, как мисс Маккиндлесс.
– Ну, если честно, мой выход на пенсию – скорее вынужденный.
Его стойкость восхитила меня.
– Зато теперь есть время заняться собственным садом, да?
– С садами пора заканчивать. Пора отдохнуть. У меня кое-что отложено на черный день, собираюсь теперь погреть старые кости на солнышке. Этот климат не для моего здоровья.
– Везет вам.
Я дошел с ним до такси, размышляя о его упорном характере, о том, что и мои кости скоро состарятся, и хорошо бы его сбережения действительно ему помогли.
Когда я вернулся в больничный коридор, дежурная сестра подозрительно оглядела меня с головы до ног. Будь она метрдотелем, снисходительной улыбкой пропустила бы меня. Впрочем, я легко мог понять ее подозрения. Отмытое пятно крови потемнело, но все же оставалось пятном. Кошмарные комки грязи на ковбойских сапогах, круги под глазами и беспокойный взгляд. Нет, я ее очень хорошо понимал.
Я представился племянником мисс Маккиндлесс и справился о ее здоровье. У сестры все еще был такой вид, точно она предпочла бы раздеть меня, продезинфицировать и уложить на операционный стол, но она поджала губы и пересилила себя.
– Мне жаль, но ей очень нехорошо. Сердечный приступ – не шутка в ее возрасте. – Тут на нее снова напала подозрительность. – Вы близкий родственник?
Я испугался, что меня разоблачат, и невнятно промямлил:
– Да, скорее близкий. Мой дядя недавно умер. Его к вам, наверное, тоже привозили.
– Понятно. – Она постаралась придать голосу сочувствующие нотки, потом все-таки сдалась. – Вам нужно заполнить формуляр, это простая формальность. Это для того, чтобы мы могли связаться с вами в случае необходимости.
– Думаете, возникнет такая необходимость?
Сестра старалась отвечать сдержанно и вежливо:
– Ваша тетя – пожилая дама. За одним сердечным приступом часто следует другой, поэтому мы пристально следим за ее состоянием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76