На лице у него выражение смирения. Я чувствую внезапный приступ любви к этому странному ребенку, такому сдержанному сейчас, а вообще необыкновенно беспечному. Его восприятие жизни одновременно и озадачивает, и восхищает меня.
Все опускаются на колени. Священник произносит благословение. Наступает молчание. Я шепчу последние молитвы за Гарри, сжимая руку Кэти еще сильнее. Прежде я молилась нечасто, но со времени смерти Гарри делаю это регулярно. И это, по-моему, не лицемерие: я действительно чувствую потребность в молении. Я молюсь за Гарри, которого любила и поддерживала во многих начинаниях. О Боже, как бы мне хотелось, чтоб он был жив!
Мы встаем. Я украдкой смотрю на Кэти. Губы сжаты, глаза устремлены вперед. Только по движению ноздрей заметно частое дыхание. Мы встречаемся взглядами и успокаиваем друг друга. Пока мы обе в порядке. Я беру Джоша за руку и готовлюсь к самому ужасному моменту – когда придется пройти по проходу на глазах у огромного количества людей.
Я начинаю собирать вещи, но Энн дотрагивается до моей руки и показывает, что нужно еще подождать. Я понимаю, что забыла о последнем пункте программы, который так дорог Энн.
В другом конце церкви звенит горн. Прощальный сигнал. Я пыталась вежливо и тактично отговорить Энн от этой затеи и теперь жалею, что не настояла на своем. Во время службы в воздушно-десантном полку Гарри стал участником фолклендской войны, но он говорил, что никогда не участвовал в настоящих боях. Воспоминания того времени не вызывали в нем чувства гордости или удовлетворения. Тем не менее вокруг него был создан ореол героя войны, и его сторонники активно использовали это в предвыборной кампании Гарри. Такое приукрашивание оказалось чрезмерным даже по мнению самого Гарри. Я чувствовала, что молебен – неподходящее место для дальнейшего раздувания этого ореола, но, похоже, я была единственной в семье, кто так думал и кто выражал озабоченность по этому поводу. В семейных вопросах мне не удается отстаивать свою позицию, так что, когда Энн выдвинула эмоционально подкрепленные аргументы, я сдалась.
Говорят, что звук горна способен вызвать слезу у самых стойких людей. Я чувствую, что Кэти, до сих пор прекрасно державшаяся, в этот момент сдается. Она опустила голову, хмурится, рот перекошен. Я с силой встряхиваю ее за руку.
– Уже почти закончилось, – хрипло шепчу я ей на ухо.
Она делает вид, что не слышит, и я ее успокаиваю:
– Держись, детка, держись.
Звук горна замирает, и процессия священников начинает двигаться из церкви. Ну вот и все.
Я поднимаю глаза и вижу, что перед Кэти останавливается Джек. Джек был деловым партнером Гарри. К тому же он крестный отец Джоша. Я понимаю, что он намеревается сопровождать нас до дверей церкви. Мне этого не хочется, но я подавляю в себе это чувство. Хотя предпочла бы дойти до дверей только с детьми.
Но от Джека непросто избавиться, и мне это не удастся, как и любому другому. Даже в приглушенной атмосфере церкви он подавляет меня, и я с обреченностью позволяю ему взять себя под руку.
Мы начинаем движение. Я заставляю себя смотреть людям прямо в лицо, даже улыбаться и радуюсь, что справилась с собой, так как вижу, что у смотрящих на меня людей взгляды теплые и добрые. Народу гак много. Многих я не ожидала тут увидеть – людей из моего прошлого: соседей из Саффолка, родителей бывших одноклассников Кэти и Джоша… Я глубоко тронута.
Служитель широко распахивает тяжелые церковные двери. Внутрь врывается лондонский воздух, тяжелый и горячий от выхлопных газов. Я останавливаюсь недалеко от дверей, расположив детей рядом, готовая к традиционным рукопожатиям. Прежде чем успеваю остановить себя, Вопросительно смотрю на Джека, как бы спрашивая его одобрения.
Считая это своим долгом, он легко сжимает мою руку и отвечает взглядом, в котором смешивается понимание и участие.
– Все в порядке? – спрашивает Джек. Голос у него низкий и грубоватый. – Ты очень хорошо держалась, Эллен. Очень хорошо.
Видимо, он хочет похвалить меня за то, что я не плакала, не растерялась, не вела себя таким образом, какой могли бы посчитать небезупречным.
Вспомнив о детях, он добавляет многозначительно:
– Вы все молодцы. Отец бы вами гордился.
Джек с фамильярной улыбкой поворачивается к Кэти, но она упорно избегает его взгляда, ей явно не до него. Как будто не замечая этого, Джек треплет волосы Джоша.
Джеку очень идет легкий костюм, который, скорее всего, был куплен в «Савиль Роу». И в целом у него вид преуспевающего человека. Несмотря на вовлеченность в общие с Гарри деловые проекты, Джек никогда не испытывал таких неудач, как мой муж. Мне кажется, что глаза Джека светятся довольством. Наверное, еще одна победа. В работе или с женщинами, сказать сложно. Пока его мысли где-то далеко, я тихо высвобождаю руку.
– Я буду называть тебе имена людей по мере того, как они будут подходить, – произносит Джек, всматриваясь в приближающихся гостей.
– Спасибо.
– Ты знаешь, что Рейнольдс здесь? И Дрейкот тоже.
– Рейнольдс? Кто это?
Он покачивает головой, как будто я отколола неприличную шутку, и чеканно отвечает:
– Это лидер отделения партии.
Я знаю это. Просто хотела уточнить. Дрейкот, насколько помню, заместитель министра здравоохранения. С тех пор как я опозорила Гарри, приняв министра окружающей среды за одного захудалого лейбориста, перепутав не только их партийную принадлежность (что уже само по себе ужасное преступление), но еще и должности, изо всех сил старалась точно запоминать все имена и ранги. Гарри, остро переживавший любую свою неудачу, долгое время не давал мне покоя из-за этой оплошности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137