Это за март. Я вижу, что Гарри не стеснял себя в расходах, хотя у нас были денежные затруднения. Он истратил более пятисот фунтов. Здесь плата за бензин и прочие повседневные расходы, но есть и счета за покупки в «Торнбулл и Эссер», в основном за сорочки, а также счета из нескольких шикарных лондонских ресторанов с соответствующими ценами и из двух поскромнее, о которых я даже никогда не слышала. Мне кажется, что в эти два ресторана Гарри, скорее всего, ходил с Кэролайн Палмер, потому что вероятность быть узнанным была там невысокой.
Интересно, чем сейчас занимается эта Палмер, страдает ли она по Гарри? Почему-то мне кажется, что нет.
Энн изменила тон. Он стал требовательным, отрывистым и возмущенным. Она говорит, что в понедельник Диана должна вернуться к себе домой, но вряд ли ее можно оставить одну на долгое время, кто-то должен за Дианой присматривать. Однако ей с Чарльзом вряд ли удастся это делать каждый день, потому что Чарльз занят подготовкой к выборам.
– Я стану заезжать к ней, как только будет выдаваться свободное время, – обещаю я.
– Было бы очень мило. Ты знаешь, мы так намучились с ней, пока ты находилась в отъезде.
– Да, я все понимаю.
Энн делает паузу, выражая свое недовольство мною, и наконец говорит:
– Ну что, как прошла беседа с Леонардом?
Я отвечаю, что Леонард старается все уладить. Пытаясь восстановить семейную гармонию, в разрушении которой меня, похоже, считают виновной, объясняю суть проблем, связанных с отсутствием свидетельства о смерти и спрашиваю совета насчет дома: как Энн смотрит на то, чтобы я попыталась сдать его в аренду. Обращение к ее мудрости немного смягчает Энн, и она советует мне с этим не торопиться. До конца разговора, как я полагаю, мне удается восстановить с Энн некоторое взаимопонимание. Этим и отличаются наши с ней отношения: они подобны шатким мосткам, требующим постоянного ремонта.
Я смотрю на стол и вспоминаю о ключах Гарри – о том, что в связке должен быть ключ от еще одного места, которое я пока не осмотрела.
У Гарри было два набора ключей, запасная связка должна быть где-то в доме. Я направляюсь к лестнице, но тут меня пронзает неожиданная мысль, и я сворачиваю на кухню, подхожу к старому шкафу, занимающему почти всю стену, и шарю рукой по внутренней стороне правой дверки. Второй ключ для ящика с оружием на своем обычном месте – он висит на крючке на задней стенке шкафа.
Опять звонит телефон. Я неохотно останавливаюсь в дверном проеме, не зная, брать трубку или нет. Когда звонки прекращаются, подхожу к телефону и включаю автоответчик.
Большой стол в холле, в стиле эпохи короля Якова (за который Гарри, по-моему, сильно переплатил) выглядит очень аккуратно. Стопка политических и спортивных журналов лежит рядом с вазой, полной белых роз, подаренных нашим соседом. Всевозможные головные уборы, которые Гарри все время оставлял на столе, убраны, скорее всего, в шкаф с одеждой. На серебряном подносе лежит колода карт и множество рекламных проспектов.
Иногда Гарри оставлял ключи здесь, хотя в основном он держал их в своей гардеробной. Однако, когда я поднимаюсь наверх и заглядываю в стоящую на комоде фарфоровую вазу, куда он обычно с громким звоном бросал ключи, я нахожу там лишь несколько монет.
В спальне опять звонит телефон. Сама не зная зачем, я медленно иду к аппарату. Автоответчик срабатывает с четвертого звонка.
В верхнем правом ящике комода лежат аккуратно сложенные носовые платки, галстуки и запонки из кожаного футляра, небрежно брошенного у зеркала. Отодвинув носовые платки, я осматриваю ящик. Хотя я тысячи раз открывала его, чтобы положить туда чистое белье, сейчас я чувствую себя неловко, подобно вору. Мне вдруг начинает казаться, что Гарри где-то поблизости, что он отошел на несколько минут и в любой момент может войти и поинтересоваться, чем я тут занимаюсь. Старое чувство вины или новое? В омуте раскаяния их трудно отличить друг от друга.
Здесь ключей тоже нет.
Снизу распахивается входная дверь, и кто-то легко бежит по холлу. Сердце екает, и я задвигаю ящик.
– Мам! – кричит Джош. – Мам!
– Я здесь, наверху! – Отвечаю, переведя дыхание.
Машинально выдвигаю левый ящик и быстро просматриваю его содержимое. Носки разложены в соответствии с цветом и толщиной – наследие армейской жизни Гарри. И вот прямо передо мной, на самом виду лежат ключи.
– Мам, – появляется запыхавшийся Джош. – Мы разожгли костер! Уже разгорается и тепло так… А еще мы наловили уйму окуней. Их так сложно ловить, но мы поймали пять рыбин! Целых пять! – с восторгом выдыхает он.
Я делаю вид, что поражена, а между тем кладу ключи в карман.
– Костер еще не совсем готов, он должен немного прогореть.
– Вам что-нибудь нужно? Хлеб или еще что-то? – спрашиваю я, направляясь к лестнице.
– Да нет, не нужно!
– Совсем ничего?
– У Ричарда все с собой! – Джош обгоняет меня, садится на перила и съезжает вниз.
– А как насчет кетчупа?
Он доезжает до конца перил и спрыгивает на пол.
– Мм… Я думаю, тоже не нужен. – В его голосе чувствуется неуверенность. Кетчуп – это слабость Джоша. Я удивленно приподнимаю брови. – Нет, не нужен, – наконец решительно говорит он.
Я с пониманием киваю: кетчуп не "подходит для обеда на природе. Направляясь на кухню, спрашиваю:
– Ну тогда кока-колы?
– У нас есть лимонад.
– Похоже, у вас есть все, что нужно. – Прислонившись к кухонному столу, я внимательно смотрю на сына с чувством внезапно охватившей меня радости. Мне хочется дотронуться до него, погладить, но он сейчас чувствует себя взрослым мужчиной, так что вряд ли откликнется на столь откровенное проявление чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137