Точнее, необычным мужчиной.
– Он тоже учился живописи?
– Нет, музыке. В Королевской Академии. И играл на пианино в джазовом ансамбле, в котором участвовала и я.
– Вы участвовали в джазовом ансамбле? – Морланд присвистнул. – Вот это да! На чем же вы играли?
– Я не играла, я пела джаз.
– Пели? Джаз? – Ричард смеется в откровенном удивлении.
– Да, джазовые мелодии. Мне это очень нравилось. – Обычно я не люблю рассказывать о своей музыкальной молодости, но вино и настроение развязывают мне язык. – В ансамбле я не ощущала одиночества. В молодости я была очень застенчивой, друзей у меня почти не было. Пение придавало мне уверенность в себе.
– Понимаю, понимаю. – Морланд слегка качает головой, как бы соглашаясь со мной. – Ну и… – Он смотрит на меня с удивлением и восхищением. – Ну и что же случилось дальше?
– Дальше? Появилась Кэти. Мне пришлось бросить колледж, а Джонни, отцу, академию. Точнее, он сам захотел оставить учебу, потому что примкнул к группе протеста против апартеида и разных там несправедливостей. У них был свой небольшой джаз-банд, и он играл там на клавишных. Они все время разъезжали. Приходилось ездить и мне с Кэти. Это была трудная жизнь. Ни денег, ни перспектив на будущее. И слишком много наркотиков. – Я замолкаю. Закатное солнце освещает сад желтовато-янтарными отблесками. Уходящая на восток река становится серо-черной. Я встряхиваюсь и с деланым оживлением спрашивают Морланда: – А вы? Как было у вас?
Глаза у Ричарда светлеют, на лице появляется легкая улыбка.
– Вы имеете в виду, как у меня было с матерью? Да в целом ничего. Просто у меня не хватало духу сопротивляться. Иногда мне хотелось разозлиться, но я старался всю свою энергию направлять на спорт. Потом собирался поступать в университет, но это оказалось сложно, и я выбрал более простой путь – пошел в армию, в морскую пехоту. Я не планировал задерживаться там надолго, думал прослужить года четыре, а вышло двенадцать. В конце концов привык к армии.
– Чувство уверенности в себе и стабильность?
– Да, и это тоже, – соглашается Ричард и откусывает от своего бутерброда.
Я смотрю на него и, немного выждав, осторожно спрашиваю:
– А что еще?
Морланд медленно жует, как бы обдумывает ответ.
– Как вам сказать… Морская пехота – это очень своеобразная часть армии. Там вы можете показать, на что способны, проявить инициативу и самостоятельность. В рамках строгой системы, разумеется. Такого нет даже в воздушно-десантных войсках. В моей части мы были соединены в небольшие, человека по четыре, группы. И перед каждой ставилась отдельная конкретная задача. Группа должна была выполнять ее сообразуясь с обстановкой. Это-то меня и привлекало. Возможность принимать собственные решения, импровизировать. Если хотите, возможность самореализации. – Морланд улыбается, и в его улыбке есть что-то извиняющееся. – Пока холодная война была в разгаре, служба в армии казалась мне очень важной. У нас была цель – защита системы и страны. – Ричард делает глоток вина. – И кроме того, в морской пехоте традиционно существует атмосфера взаимной поддержки. Она распространяется и на семьи личного состава.
Я смотрю на Морланда и вдруг меня пронзает мысль. Ну, конечно! Как же я раньше не подумала об этом. Ричард и жена! Мужчина типа Морланда вряд ли не был ни разу женат к своим сорока или около того. Эта мысль мне неожиданно неприятна, я даже не понимаю, почему. Может, я просто корю себя за то, что раньше не догадалась?
Что-то внутри не дает мне удержаться от приступа любопытства. Но пока я формулирую в уме вопрос, Морланд начинает рассказывать о своем отце, и я упускаю момент для того, чтобы выяснить, был Ричард женат или нет. Я незаметно сбрасываю туфли и поджимаю под себя в кресле ноги, стремясь защититься от вечерней прохлады. Морланд рассказывает, что его отец прослужил в морской пехоте двадцать лет, а после выхода в отставку основал небольшую виноторговую фирму в Беркшире. Он активно взялся за дело, много занимался рекламой, и бизнес у него пошел.
Морланд часто взглядывает на меня, как бы ища поддержки, и по этим взглядам я понимаю, что он нечасто рассказывает о себе так подробно. И по какой-то причине именно я удостоилась такой чести.
Я обращаю внимание на руки Ричарда. Они у него очень выразительные, и он много жестикулирует. В некоторых местах рассказа он грустно улыбается, и почему-то я начинаю испытывать к нему все возрастающую симпатию.
Вдруг глаза у него тускнеют, он отводит их в сторону и вздыхает. Морланд говорит о неожиданных неудачах, которые начали преследовать отца в делах, особенно после смерти матери. Потом, после паузы, продолжает:
– И в довершение всего отец неудачно вложил почти все свои капиталы в компанию «Ллойда», которая понесла тяжелые убытки в результате известного инцидента с нефтяным танкером на Аляске и землетрясения во Флориде в 1984 году. Тогда отец практически потерял все.
– Это ужасно! – непроизвольно восклицаю я.
Морланд пожимает плечами и разводит руками.
– Да. Но это был результат предпринятого им риска. Удар сломил его. И морально, и в финансовом отношении. Он не смог от него оправиться. И, наверное, уже никогда не сможет. Встретить старость лишенным почти всего… Ведь отец вынужден был задешево продать дом и переехать в недорогую квартиру. Я, конечно, старался его поддержать, но… – Морланд задумчиво смотрит вдаль. Но через несколько секунд встряхивается, ставит свой бокал на стол и легонько ударяет по нему рукой. – Послушайте! Сейчас я подошел как раз к тому, ради чего начал этот рассказ. Вы же, наверное, не знаете, что из этой ситуации помог нам выбраться ни кто иной, как Гарри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137