Ее длинные пальцы погружены в его волосы, ноги слегка раздвинуты, глаза полузакрыты. Андрей резко тряхнул головой. Хватит изводить себя. Надо действовать.
Не успела закрыться дверь за Андреем, как Паола очутилась в объятиях Роберто.
– Ты была просто великолепна, – прошептал он, целуя ее шею. – Я просто глаз не мог от тебя отвести.
Паола шутливо чмокнула его в нос.
– Льстец! Но мне действительно надо переодеться. Спинка гусеницы китайского шелкопряда, или как ее там, совсем измялась. Я на минутку забегу к себе и буду ждать тебя в холле, как мы и договорились.
– Ты хочешь, чтобы я тоже пошел? Может быть, не стоит. Деловые вопросы лучше обсуждать в узком кругу. Боюсь, я буду только мешать.
– Мне ты помешать не можешь, а остальные меня не интересуют. Кроме того, ты обещал охранять мое божественное тело.
– От кого? Этот Андрей сегодня выглядит вполне безобидно.
– От Гольвезе, дурачок! Ты же ничего о нем не знаешь. Это Казанова и Дон Жуан в одном лице. Ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности, находясь в радиусе километра от него.
– Вот это да! А откуда ты знаешь? Вы же вроде незнакомы.
– Слухами земля полнится. Он знаменитый человек в нашем бизнесе. Мэтр рекламы.
– Сколько же ему лет в таком случае?
– Не знаю точно. Около семидесяти.
– Феноменально! Буду счастлив познакомиться с ним.
– Значит, встретимся внизу. Я быстро.
– Только не переборщи с нарядами, а то старичка удар хватит.
Паола послала ему воздушный поцелуй и исчезла за дверью.
В ее комнате было душно и стоял какой-то нежилой запах. Как быстро вещи забывают нас. Прошло чуть больше суток, а меня будто здесь никогда и не было, подумала Паола, распахивая балконную дверь. Свежий ветер с озера ворвался в комнату, оживил занавески, принес с собой чей-то веселый смех, коснулся поцелуем ее лица, взъерошил мысли. Ей захотелось быть веселой, беззаботной и легкой, как этот ветер. И еще очень-очень красивой и соблазнительной.
Паола быстро прошлась по комнате, зажигая все лампы. Глянула в зеркало. Вроде все те же хорошо знакомые черты, а в то же время уже не те. Паола присела перед зеркалом и внимательнее всмотрелась в свое отражение, легко провела кончиками пальцев по векам, вискам, щекам. Глаза смотрели томно и обволакивающе из-под слегка опущенных век, скулы обозначались чуть резче, губы слегка припухли от поцелуев Роберто.
Роберто. Любимый! Что-то она, наверное, совершила хорошее в жизни, раз Господь послал ей такое чудо. И этот потрясающий мужчина принадлежит ей, ей одной. Она уже больше не сомневалась в этом. Искрящиеся юмором глаза, которые вдруг могут становиться серьезными и все понимающими. Сильные руки с длинными пальцами музыканта, которые способны извлекать из ее тела упоительные мелодии. Все это он, ее возлюбленный.
– Я счастлива, я очень счастлива, я влюблена, – шептала Паола, и отражение в зеркале вторило ей.
Сегодня, когда они любили друг друга на пустынном берегу, весь мир принадлежал только им. Скалы, немые свидетели их счастья, оберегали и хранили их от недобрых глаз. Природа щедро дарила им свою красу. Они слились с небом и водой, напоенные и опьяненные солнцем. Стали частью искрящегося, волшебного бытия. Они были прекрасны.
Стук в дверь вернул Паолу к действительности. На пороге стоял коридорный с огромным букетом роз.
– Синьорина Контини? Это для вас. Просили передать, что вас ждут в ресторане на первом этаже.
– Благодарю. Передайте, пожалуйста, что сейчас буду.
Пунцовые бутоны источали тонкий, волнующий аромат. Паола спрятала лицо в цветах. Роберто! Прошуршав, на пол порхнула сложенная бумажка. Всего две буквы: А. С. Так это Андрей. Паола ощутила болезненный укол разочарования.
Однако полчаса давно прошли, надо идти, а она еще не одета. Паола схватила первое, что попалось под руку, – маленькое красное платье с открытыми плечами, наспех провела щеткой по полосам. На секунду задумавшись, надушила плечи и шею любимыми духами «Фамм», небрежно заколола волосы на затылке. Быстро взглянула в зеркало. Чего-то не хватает. Она взяла одну розу и воткнула в волосы. Теперь все.
Гольвезе с мрачным видом ковырял вилкой остатки ужина. Ресторан уже почти опустел. Те, что не ушли спать, переместились в бар или в танцевальный зал. Официанты убирали со столов.
Гольвезе был настолько погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Кто же все-таки предал его и сообщил Риджини о его российских контактах? Он очень хорошо разбирался в людях, и ни до, ни после его промаха с Риджини ничего подобного ни разу не было. Весь день он думал об этом, анализировал ситуацию, взвешивал все «за» и «против» и пришел к выводу, что ни один из посвященных в это дело людей не причастен к утечке информации.
У Риджини просто нет и быть не может таких средств, чтобы перекупить одного из его заместителей или помощника. Он держал себе за правило следить, чтобы его доверенные лица не нуждались абсолютно ни в чем и были целиком и полностью ему преданы. Значит, это кто-то еще. Надо искать слабое звено в цепи. Человека, который не уверен в своем положении в фирме и в то же время осведомлен хотя бы отчасти о ее конфиденциальных делах. Вся переписка по русскому вопросу велась через его помощника.
Впрочем, нет, не вся. Он вспомнил, что несколько факсов из России передавала ему его секретарша. В частности тот, где уточнялась дата приезда Сосновского и место их встречи.
Получается, что это могла быть только она. В последнее время он не уделял ей достаточно внимания, остыл. Их внеслужебные отношения быстро утратили прелесть новизны, как это неизменно с ним случалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46