Дура, непроходимая дура.
– Круглая дура, – сказала она вслух.
– Что? Что ты сказала? – изумился Антонио. Он уже заметил, что она время от времени отключается от разговора и уходит в себя, и не знал, как на это реагировать. То ли сделать вид, что не замечает, то ли попытаться растормошить ее. Наконец он решился.
– Так кто тут дура и почему? – Подождал ответа, не дождался и продолжил: – Ты сама не своя, Паола. Не знаю, в чем проблема, но ты зря изводишь себя. Такая девушка, как ты, не должна ни о чем задумываться. Ты просто создана для беззаботного веселья и счастья. Слава Богу, что ты разыскала меня. Я помогу тебе.
– Не понимаю, о чем ты, – как можно небрежнее произнесла Паола. – Со мной все в порядке.
– Нет, не в порядке. Ты без конца куда-то улетаешь, глядишь в пространство, как сомнамбула. Вот дурой себя обозвала. Если ты это по поводу нашей встречи, то…
– Нет, нет, Антонио. Это к тебе совсем не относится, – заверила его Паола.
– Вот видишь. Значит, ты все время думаешь о чем-то. С тобой случилась беда, верно?
– Верно, но это…
– Я не собираюсь лезть к тебе в душу. Захочешь, сама расскажешь. Только помни, я твой друг и всегда помогу тебе.
Друг, как же, подумала Паола. Вон как глядит исподлобья, прямо как кот на сливки.
– Ну и чем же, друг, ты мне можешь помочь? Только начистоту.
Она ощетинилась, как еж, и уже готова была встретить в штыки все, что он скажет. Его ответ поразил ее.
– Я мог бы любить тебя.
Он сказал это тихо и просто, без прикрас, и это тронуло Паолу. Слезы чуть было не навернулись на глаза. Как сказать такому, что ей не нужна его любовь, ей нужен только здоровый, крутой секс. Не чувства, вздохи и преданные взгляды, этим она уже сыта по горло, а чтобы ее сгребли в охапку, разложили на диване и отодрали бы в хвост и в гриву. Чтобы она забыла обо всем на свете, о губах Роберто, о его пальцах на ее коже, о его голосе, в котором поют скрипки. «О, белла донна! Аморе мио!» Слова. Чушь! Она совсем уже было собралась выложить ему все это, но ей помешали. Перед их столиком неожиданно возник тот самый, из шумной спортивной компании, который и вывел ее из равновесия.
– Извините, если я помешал, – сказал он, пристально глядя на Паолу и едва кивнув Антонио. – Но у меня к вам большая просьба.
Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол, по-хозяйски переставил бутылку, не забыв взглянуть на этикетку, расположился поудобнее. Вблизи он совсем не похож был на Роберто, но Паоле все равно было как-то тревожно и в то же время сладко от его горящего взгляда. Почему-то захотелось совершить какое-нибудь безрассудство.
– Так какая же у вас просьба? – спросила она, подавшись к нему и глядя ему прямо в глаза. Он медленно улыбнулся, обнажив ряд ослепительных, безупречных зубов. Антонио мрачно молчал, переводя взгляд с одной на другого.
– Мы пришли отметить нашу победу на отборочных играх чемпионата Италии. Для нашей команды это первый большой успех. Так что для нас это событие.
– Мы очень за вас рады, поздравляем и все такое. А теперь мы хотели бы побыть одни, – вдруг прорезался Антонио. Паолу почему-то разозлило его вмешательство.
– Вы футболисты? – спросила она.
– Да. Только-только перебрались из юниоров в большой спорт. Скачок дай Бог. Никто не ожидал. Я у них капитан, – не без гордости пояснил он.
– Так чем же я могу вам помочь? – Она нарочно сказала «я», чтобы сразу исключить Антонио из разговора. Не очень красиво, конечно, но ей и не хотелось сегодня вести себя красиво. Сегодня она хочет быть стервой и будет ею. Похоже на мелкую месть всей мужской половине человечества. Ну и пусть!
– Есть такая традиция: обмывать медали. Наши настоящие медали еще впереди, но то, что мы имеем сегодня, тоже круто. У нас в команде принято, чтобы прекрасная незнакомка первой отпила из чаши и обнесла ею всех. Каждый раз мы просим кого-нибудь сделать это. Сегодня мы просим вас.
Он повернулся к своим друзьям.
– Просим, ребята?
– Просим! – в один голос проревели они и расхохотались.
– Ну, что же. Я согласна, – смеясь, отозвалась Паола и встала.
Антонио схватил ее за руку.
– Не надо. Не связывайся с ними.
Паола легко освободила руку.
– Они же не хотят ничего плохого. Я быстро.
Она прошла к соседнему столу, где ее появление было встречено дружным воплем.
– Вива, беллиссима! Вива… – Пауза.
Все вопросительно посмотрели на нее.
– Паола, – пропела она в тон.
– Вива, Паола!
Парень с краю протянул ей огромный кубок. Тут же захлопали пробки, со всех сторон протянулись руки с бутылками и пенные струи хлынули в кубок. Шампанское бурлило, рассыпалось сверкающими брызгами, переливалось через край. Паоле стало весело. Она подняла вверх медаль на шелковой ленточке. Внезапно вокруг воцарилась полная тишина. Одиннадцать пар глаз уставились на нее в напряженном ожидании. Паола медленно погрузила ее в искрящуюся глубь, подняла кубок и торжественно произнесла:
– За вашу доблесть, за вашу мощь, за вашу славу!
– Вива, Паола! – воскликнул капитан.
– И пусть на чемпионате Италии, – почти прокричала Паола, пытаясь перекрыть торжествующие возгласы, – не на этом, конечно, но непременно на следующем, вы получите такую же медаль, но побольше. За будущих чемпионов Италии!
Ее последние слова потонули в общем торжествующем реве, свисте, криках. Паола поднесла кубок к губам и отпила. Шампанское или общая атмосфера триумфа, – а скорее и то, и другое вместе, – ударили ей в голову. Она любила их всех, ей хотелось, чтобы всем было весело. Она пошла по кругу с кубком, поднося его каждому из сидевших за столом парней и одаривая материнским, как ей казалось, поцелуем в лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46