Это моя месть.
– Его телу?
– Я думал об этом. Оживить тело – не трудно, любой бокор это умеет. Но гораздо более страшное возмездие – овладеть душой, его лоа, если хотите это называть так. Когда он умирал, я вдохнул в себя его душу, потом похитил тело и привязал его дух к земле. До тех пор, пока существует этот алтарь, Анри никогда не сможет возродиться, чтобы снова мучить нас.
– Он живет в доме?
– Когда я ему это позволяю. Когда я не хочу, чтобы он находился в доме, я его прогоняю. Понятия не имею, куда он убирается, – надеюсь, в ад. Видите ли, я сильнее старика. И это дает мне чувство удовлетворения.
– Но вы не всегда контролируете его, ведь так?
Сосуд, в котором Луи прячет свои эмоции, раскалывается.
– Нет, – признает он, встает и склоняется над столом, опираясь на сжатые кулаки. – Я не контролирую его тогда, когда человек, пообещавший защищать мою сестру, напивается до такого паскудного состояния, что полностью лишается воли. Вы должны были бороться с лоа, черт бы вас побрал! Но вместо этого вы спали как убитый.
– Меня опоили каким-то зельем.
– Вы позволили опоить себя.
– Луи, кто меня опоил?
Луи игнорирует вопрос.
– Вот почему я не смог оттащить его, – продолжает он.
– А вы пытались?
– Неужели вы думаете, что я ее не любил?
– Вы не любили ее, вы хотели, чтобы она была вашей собственностью! – бросает ему в лицо Джо.
– Я любил ее. И боролся за нее, используя всю доступную мне силу, пока вы лежали как бревно. Я произносил все известные мне заклинания. Я даже пытался вобрать его в себя, но ему удалось отомстить мне и ей, потому что вы допустили это. Мне следовало бы довериться своему первому впечатлению о вас.
– Оно состоит в том, что я не лучше других любовников Линны? Но единственный из них, кого вы, кажется, действительно ненавидите, похоже, имеет шанс остаться в живых.
Луи содрогается от гнева.
– Она обещала, что мы всегда будем вместе! Вы украли ее у меня и даже не помните, что с ней сотворили! Будьте вы прокляты! – Он делает глубокий вдох и вперяет взор в Джо. Его лицо искажает безумная улыбка. Спокойствие возвращается к нему так же внезапно, как за минуту до этого покинуло его. – Он покарает вас. Открыв дверь шкафа, вы зажгли свечи перед крестом Барона Субботы? Опознав останки моего отца, вы произнесли его имя?
Джо потрясен, он понимает, что должен ответить на эти вопросы утвердительно, и чувствует, будто какая-то ужасная змея медленно разворачивает внутри его свои гигантские кольца. Рот словно наполняется ватой, все расплывается перед глазами, он видит, как Луи достает из внутреннего кармана маленький кожаный мешочек и, крепко сжимая его, бормочет что-то по-французски так быстро, что Джо не разбирает даже слогов, не говоря уж о смысле слов.
– Папа Анри, войди в него. Покажи ему, что сделало его тело. Я приказываю тебе.
– Не-е-е-е-е-е-ет… – стонет Джо, закрывая глаза, открывая снова, протирая их руками, пытаясь отогнать видение: Линна, распростертая на спине, умоляет его, кричит, а нож поднимается, вонзается в нее, вонзается, вонзается. – Нет! – на сей раз громко кричит Джо и вскакивает.
Дверь, через которую он вошел, исчезла в темноте, осталось лишь страшное видение, но тут появляется другая дверь, открытая. Он выбегает через нее в коридор. Слишком возбужденный, чтобы ждать лифта, Джо скатывается по служебной лестнице и бежит так, словно дух и картина, им порожденная, не находятся в нем, а гонятся за ним.
Всюду кровь. Крики Линны разрывают ему сердце, он, не замечая машин, мчится через дорогу, пробивается сквозь вечернюю толпу гуляющих, стремится в единственное безопасное место – в комнатку, освященную и защищенную его любимой.
Джо протискивается мимо спускающегося по лестнице Фрэнка, влетает в комнату, запирает дверь и в ужасе видит окровавленный матрас и ковер, тело возлюбленной, искромсанное и кровоточащее, кого-то, очень похожего на него самого, всаживающего в нее нож снова и снова.
– Ли-и-и-и-и-и-н-н-на-а-а-а-а-а! – вопит он, закрывая руками глаза и уши. – Боже, молю тебя! Боже, смилуйся, позволь ей вернуться ко мне!
Видение меркнет, и он ощущает ее присутствие, ее почти осязаемое утешительное прикосновение. Но чувствует и ее страх – страх, возникший тогда, когда она поняла: смерть еще не означает окончания борьбы, дух того, кого она боялась при жизни, сейчас здесь, в этой комнате.
– Линна, – шепчет Джо, медленно сползая вдоль стены на пол, пока колени не упираются в грудь. – Линна, прости меня. Прости!
В этом положении он сидит, пока, обессилев от страдания, не засыпает.
Во сне Джо видит теперь не ее, а сцену убийства и просыпается от собственного крика.
Несколько последних часов полностью истощили его силы. Он ходит по комнате, бормоча ее имя. Иногда он чувствует Линну так близко, что она кажется ему почти живой; иногда теряет голову настолько, что вообще почти ничего не ощущает.
Видение прекрасного лица, искаженного болью и страхом за него, то приближается, то удаляется. Он бешено бьет кулаками в стену, в пол. От боли немного приходит в себя. Но когда снимает трубку, чтобы позвонить Эду или в полицию, позвать кого-нибудь на помощь, оказывается, что он забыл все номера телефонов, забыл все, кроме того, что сказал ему Луи.
Он не помог ей в нужную минуту и тем самым убил. Вероятно, она больше никогда не явится ему. Единственное, что он может теперь сделать, – это отправиться к ней и защитить ее там, как не смог защитить здесь.
Теперь, когда Джо верит в существование загробного мира, ему легко принять решение.
А когда решение принято, дух Анри де Ну отпускает его.
Шнур и оберточная бумага от упаковки его нового матраса все еще валяются в углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108