– А теперь сможете ли вы делать то, что я скажу, и не хихикать при этом? – спросила Селеста.
– Постараюсь.
– Тогда идите сюда. – Селеста вручила ей четыре белых толстых свечи и велела, расставив их по четырем углам комнаты, зажечь. Сама она между тем насыпала длинные бороздки соли перед входной и балконной дверями.
– А разве не нужно обсыпать все по периметру? – поинтересовалась Хейли.
– Это защита от мужчин, а не от духов. Мы не станем отпугивать остальных, тех, кто живет в этой комнате, да? Теперь встаньте вот здесь, в центре, и вытяните руки вперед. Я благословлю вас, потом комнату – вот и все.
Хейли сделала так, как велела Селеста. Ритуал походил на тот, в котором она участвовала, когда покупала у жрицы свой талисман гри-гри, но сейчас голос Селесты звучал более патетически. На лбу женщины выступили капельки пота, когда она произносила заклинания, сначала обернувшись к Хейли, потом – к двери, потом – к окну.
– …во имя святых Иуды и Иосифа, во имя Оришаса Оддуа и Йемайи, во имя их детей, пребывающих на земле, защити эту женщину, – пропела Селеста, посыпая голову Хейли солью. – Защити эти стены, – продолжала она, бросая щепотку соли на пол перед дверью. – Защити этот дом от зла. – С этими словами Селеста открыла дверь и высыпала остатки соли в коридор. В этот самый миг кто-то, должно быть, открыл входную дверь внизу, потому что в комнату ворвался сквозняк. Язычки пламени дрогнули, но не погасли.
– Придется начинать все сначала? – спросила Хейли.
– Нет, – ответила Селеста. – Это был знак, который я и надеялась получить. Свершилось. – Жрица рухнула в рабочее кресло Хейли у стола, откинулась на спинку, насколько позволяла пружина, и потерла пальцами виски.
– Горничная Берлина регулярно пылесосит коридор, – заметила Хейли.
– Эта соль не должна находиться там постоянно. Она предназначена для того, чтобы отпугнуть злых духов, которые могли оказаться за дверью и искать лазейку, чтобы проникнуть внутрь.
– Если они могут проходить сквозь закрытые двери, разве не сумеют пройти и сквозь стены?
– А когда вы, как, кстати, и я до сих пор, пьете кровь Христову, разве, несмотря на всю вашу веру, вы не отдаете себе отчета в том, что она имеет вкус дешевого вина?
Хейли прекрасно ее поняла.
– Простите, – сказала она. – Просто мне всегда хочется докопаться до сути вещей.
– Тогда удивительно, что вы за все это время ни разу не шелохнулись. – Селеста вытерла лоб тыльной стороной ладони.
– Ваша работа так изнурительна? – поинтересовалась Хейли.
– Я следовала примеру Линны: она ведь ждала худшего, я – тоже. Все время после того, как ушла от вас, я готовилась к сегодняшнему вечеру. – Она взяла бокал вина, который поднесла ей Хейли. – У меня с утра маковой росинки во рту не было, так что вино ударит мне в голову, – предупредила Селеста, однако вино выпила. – Ну а теперь, когда мне больше не нужно концентрировать внимание, откройте, что сказал вам Буччи?
– Не много. Сначала, полагаю, он хотел напугать меня и заставить отказаться от книги, но потом увидел рисунок Линны и забыл об угрозах.
– Значит, ее заклинание действует до сих пор, – задумчиво произнесла Селеста. – А теперь, думаю, мне нужно что-нибудь поесть, пока я во хмелю не упала на вашу кровать.
Даже сейчас, в десять часов вечера, «Сонина кухня» была переполнена, вокруг кассы толпилось множество страждущих, поэтому Селеста повела Хейли в таверну, стены и потолок которой были обклеены фотографиями туристов, когда-либо перекусывавших здесь. Одинокий музыкант, стоя на узенькой сцене, играл на гитаре, отбивал ритм ногой и нараспев отвечал на реплики, которые ему бросали из зала. Несмотря на открытую входную дверь, в длинном узком зале было накурено, душно от пара, поднимавшегося над кипящей в котле водой. Рядом с котлом в садках копошились живые раки, ожидая своей очереди попасть в кипяток.
За десять долларов им дали целую гору свежих раков с чесночным маслом и французский хлеб, которым так вкусно собирать подливу. Они ужинали – если этим приличным словом можно обозначить такое варварство – до тех пор, пока специальный тазик не наполнился пустыми раковыми панцирями, а их юбки не оказались замызганными жиром. Если среди присутствующих и находились представители паствы Селесты, они, чувствуя настроение жрицы, не докучали ей.
– Ну что, хватит? – спросила Селеста, когда они прикончили четвертое блюдо с раками.
– У меня, кажется, осталось местечко еще для одного, – ответила Хейли и ухмыльнулась. Какими бы опасностями ни грозило будущее, сегодня это никак не влияло на ее настроение. Давненько не было ей так легко.
– Давайте вернемся в вашу комнатку и еще немного поговорим.
Они возвращались длинным путем, по улице, освещенной мягким светом старинных фонарей и малолюдной из-за пронизывающего холода.
В вестибюль и на лестницу, ведущую к квартирам, врывались из ресторанной кухни ароматы специй и шоколада.
Селеста глубоко вдохнула.
– Завтра будет «Шоколадный грех»? – спросила она.
– Он у них бывает каждое воскресенье. – Выкинув из головы все связанное с убийством, Хейли поднималась по лестнице, шаря в сумке в поисках ключа.
В коридоре, однако, взглянув на золотисто-зеленый ковер, она почему-то представила себе Соню Берлин, распростертую на полу перед своей дверью, с торчащими из-под длинной юбки ногами в чулках и вытянутой вперед палкой.
Что же все-таки увидела Соня?…
Может, окровавленную Линну, лежащую на кровати, или убийцу в залитой кровью одежде. Возможно, нож, который полиция так и не нашла, пока он не появился снова при самоубийстве Джо Моргана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108