Он старался не глотать, чтобы не задохнуться. Интересно, вынул бы Фрэнк кляп, если бы Эд стал задыхаться, или позволил бы ему умереть?
Впрочем, тот и не узнал бы, что Эд задыхается, потому что ушел, заперев за собой дверь.
На стене возле кухонной двери висел телефон. В кухне должны быть ножи. Немного придя в себя, Эд стал осторожно продвигаться к кухне. Ноги были связаны очень крепко, поэтому усилие он мог прилагать совсем незначительное, но помогало то, что стул был на колесиках.
Эд почти добрался до цели, когда вернулся Фрэнк, неся поднос с двумя кусками пирога, двумя горшочками супа из стручков бамии и корзинкой кукурузных лепешек. Постелив на стол салфетки и поставив на них еду, он откатил стул, на котором сидел Эд, обратно к столу.
Пистолет Фрэнк положил рядом со своим прибором.
– Ненавижу есть в одиночестве. Если вы согласитесь со мной поужинать, я выну кляп. Но если начнете кричать, то никогда не услышите того, что я намерен вам рассказать, понимаете? А поскольку вы с Хейли долго вынюхивали, что произошло в ее комнате, думаю, вам будет интересно это узнать.
Он прошел на кухню и вернулся оттуда с бутылкой красного вина, стаканами и салфетками.
– Видите ли, я знаю большую часть истории, – продолжил он. – Думаю, долг памяти Джо обязывает меня рассказать все кому-нибудь.
Эд заерзал, вытянул связанные сзади руки и прижал спину к плоской спинке стула, чтобы ослабить впивающиеся в грудь веревочные кольца.
– Так вы только сделаете хуже, – заметил Фрэнк. – Не беспокойтесь, долго вы здесь не пробудете.
Эд уставился на суп, надеясь, что Фрэнк поймет намек и хотя бы вынет кляп у него изо рта. Но тот не вынул.
– Так или иначе вам придется меня выслушать, – сказал Фрэнк. – Когда кого-нибудь загоняют в камеру для допросов, разве можно заставить его заткнуться, если он начинает выворачивать себя наизнанку? – Фрэнк навел на Эда пистолет и взвел курок.
Слабое утешение, подумал Эд, но если он сейчас выстрелит, то наделает много шума. Первые пули частенько не достигают цели или по крайней мере не убивают наповал, а рука у Фрэнка немного дрожит.
Как и ожидал – нет, надеялся – Эд, Фрэнк снова положил пистолет обратно на стол и потянулся к бутылке. Разлив вино по стаканам, он поставил один из них перед Эдом, хотя тот никак не мог пить с кляпом во рту.
– Начнем сначала, как говаривала тетя Соня. А началось все, когда я был еще ребенком. Люди думают, что я толстый из-за своей профессии, но на самом деле это не так. Я родился толстым. Говорят, во мне было десять с лишним фунтов. Чтобы сфотографировать такого ребенка, нужен широкоформатный объектив – подобные шуточки преследовали меня с младых ногтей. К шестому классу любимым развлечением одноклассников было придумывать отвратительные клички мне и всем, кто решался иметь со мной дело. Во время перемен, если учитель великодушно позволял мне это, я предпочитал оставаться в классе и читать книжки.
Многие дети в школе были из бедных семей – родители с трудом наскребали деньги на учебу. Линна в своих модных нарядах, которые она носила с восхитительной небрежностью, казалась нам кинозвездой. Ее бы боготворили, если б к одиннадцати годам она не приобрела дурную славу. Все ее сторонились. Отношения с товарищами усугублялись из-за брата – самого блестящего ученика, какого когда-либо знала школа.
Учителя обожали Луи. Это было видно по тому, с каким благоговением они вывешивали на почетную доску его работы – всегда такие аккуратные и всегда отмеченные высшим баллом. Они рассказывали нам, как он занимается, – склонившись в своей затемненной комнате над маленьким письменным столом. Думаю, для Луи было счастьем, что он не мог ходить в школу. Другие дети сожрали бы его при первой же возможности.
Но поскольку он из дома не выходил, все лишь насмехались над ним, так же как надо мной. Только у меня не было такого защитника, как Линна.
Линна не была бойцом – в том смысле, что не могла никому расквасить нос. Но однажды Брайан Фостер переусердствовал в издевательствах над Луи – он назвал его Филином. Линна велела ему заткнуться, однако это лишь раззадорило Брайана. И вот когда в понедельник он пришел в школу и заглянул в свою парту, я услышал, как сначала из его горла вырвался сдавленный звук, а потом его начало рвать – прямо на одежду, на пол… Подбежала учительница, заглянула в парту и завизжала.
Я сидел через две парты от Брайана, в заднем ряду, который всегда предпочитал, чтобы быть незаметнее. Но тут я подошел и из-за спины учительницы заглянул в парту Фостера. Кто-то положил туда дохлую крысу так, что она лежала на животе, свесив морду на сиденье. Это и само по себе отвратительно, но у крысы еще были выколоты глаза, а вместо них вставлены стеклянные шарики.
Несколько ребят, тоже увидевших это, дико закричали. Остальные начали хохотать. Я посмотрел на Линну, сидевшую в другом конце класса, – это, безусловно, было дело ее рук. Она читала книжку, и на ее лице играла злорадная улыбка.
Все ждали, что будет после уроков. Но ничего не случилось. Линна позаботилась об этом еще на первой перемене. Когда она подошла к Брайану, даже я придвинулся поближе, желая расслышать, что она скажет, и увидеть, как поступит Брайан. Ведь он кричал, что готов убить ее. Но Линна просто посмотрела ему в глаза, улыбнулась и сказала: «С тем, что сделало Луи слепым, можно справиться. Есть способ. – Она протянула руку: в ней были зажаты три белых волоска – такие были в нашей школе только у Брайана Фостера, – и добавила: – Никогда не задирай меня. И не смей ничего говорить о моем брате». А потом она прошептала что-то ему прямо в ухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108