Вам плохо?
– О боже! – Пейтон вздохнула. – Мы уже далеко. Разве вы не заметили хромую собаку?
– Хромую собаку? А что вы хотели с ней сделать? – любезно спросил Джермано, окинув Пейтон пристальным взглядом.
Ей стало не по себе. Она невзрачно, бедно одета. Как она оказалась в этой шикарной машине рядом с элегантным, хорошо одетым мужчиной, привыкшим к роскоши и достатку? Она взглянула на него исподлобья. Ему было под пятьдесят, но взгляд его черных глаз был чувственным, притягательным.
– Мы остановимся в «Леопольд-Сарабанде», – произнес он; в его глазах заплясали веселые огоньки.
– Я слышала об этом отеле, – отозвалась Пейтон. – Говорят, превосходный.
– Я всегда останавливаюсь в этой гостинице, – продолжил Джермано, – даже в тех случаях, когда по делам мне приходится ездить в другой конец города. Гостиница на берегу моря. Вы раньше бывали в Рио?
– К сожалению, нет, – ответила Пейтон и чуть было не рассказала, что за границей была только раз, когда на Ямайке проводила медовый месяц.
Однако она вовремя спохватилась: если скажет, что замужем, то вполне могут понять, что она заранее отвергает интимные отношения, на которые нет и намека.
– А вы сами откуда? – спросила она.
– Сейчас живу в Кельне, но я родился в Испании, а детство и юность провел в Бразилии. Моя мать – итальянка, а отец – немец.
Выйдя из машины, Пейтон остановилась, ожидая, когда откроют багажник, чтобы забрать свою дорожную сумку, однако Джермано, произнеся лишь «Приехали», направился к входу в гостиницу, и она, оглядываясь, последовала за ним. Что если она лишится и сумки? В ней купальный костюм, одежда-Фасад отеля представлял собой старинное здание с нарядными балюстрадами, похожее на торт с пышной белоснежной глазурью; за ним высилась пристроенная к нему современная ничем не примечательная стекляшка.
Пейтон вошла в вестибюль, прохладный и элегантный, с мраморным полом; каждый шаг звучал, как музыкальная нота. В центре размещался фонтан, облицованный мрамором; с обеих его сторон, изогнувшись, уходили наверх роскошные лестницы. По вестибюлю деловито сновали женщины, словно бы сошедшие со страниц гламурных журналов – все в светлых строгих костюмах с прическами «конский хвост» и одинаково надменными лицами, спрятанными за очками от солнца.
Пейтон смешалась: она бедно одета – свитер и джинсы не для этой гостиницы. С какой стати элегантный Джермано вошел в ее положение? Он стоял у стойки и разговаривал с регистратором. Пейтон села в ближайшее кресло с высокой спинкой, дорогая обивка которого отливала розовато-лиловыми и бледно-коралловыми оттенками.
– Пойдемте, – сказал Джермано.
Они подошли к лифту и поднялись на двадцать четвертый этаж в снятый им номер. Это и вправду был номер «люкс». В гостиной – огромные от пола до потолка широкие окна, за стеклянной дверью ¦ – длинный балкон. Внизу простиралось море; волны прибоя, методично накатываясь на берег, лизали бледно-желтый песок и гасли.
Пейтон окинула взглядом комнату: бежевые диваны из свиной кожи с несколькими подушками из вылинявшего переливчатого шелка – от бирюзового до томатного; стулья, обитые кожей шоколадного цвета; на палисандровом столике – белые и бледно-желтые орхидеи; в нише цветной телевизор с огромным экраном. Вот как ей следовало обставить квартиру, купленную Барри в Верхнем Уэст-сайде, а не вешать на стены аляповатые гравюры с махровыми розами, да и от столов с тонкими ножками, что подарила им Грейс, лучше бы отказаться.
Размышления Пейтон прервал Джермано.
– Вы разрешите мне снять пиджак? – спросил он.
– Это ваш номер, – смущенно сказала Пейтон. – Вы здесь хозяин.
– Тогда разрешите мне на правах хозяина дома, – улыбнувшись, сказал Джермано, – предложить вам занять соседнюю комнату, спальню. Мне кажется, вам там будет удобнее, а я размещусь здесь, в гостиной.
Осмотрев спальню, Пейтон прошла в ванную комнату. Рядом с душем размещалась огромная ванна, похожая на бассейн. На двух табуретах лежали груды пушистых полотенец, а на полках стояли горшочки с нежными орхидеями и многочисленные флакончики с экзотическими наклейками: шампуни, соли, кондиционер «шартрез»… Все флаконы были полны; видно, для каждого нового постояльца комплект восполняли. Разглядывая бутылочки, Пейтон сочла, что не отказалась бы прихватить хотя бы некоторые из них в качестве сувенира.
Она разглядывала на свет один из флакончиков, когда за ее спиной раздался голос Джермано:
– Вам нравится здесь?
– Здесь просто великолепно! – с восторгом в голосе ответила Пейтон.
Раздался дверной звонок, и в номер вошел носильщик, держа в одной руке чемодан Джермано, а в другой – дорожную сумку Пейтон.
Рядом с кожаным чемоданом, гладким, лоснящимся, с матовой молнией, делившей его пополам, черная дорожная сумка на невзрачных колесиках выглядела убого, хотя когда Пейтон покупала ее, она была весьма довольна покупкой и даже гордилась новым приобретением.
– Я приму душ, – продолжил Джермано, – потом мы с вами позавтракаем, а затем я буду вынужден вас оставить – у меня деловые встречи. Чувствуйте себя как дома. Если вы захотите поесть или что-нибудь выпить в номере, воспользуйтесь телефоном, а вечером, я надеюсь, мы вместе поужинаем. Я оставлю вам на расходы двести долларов и пятьдесят бразильских крузейро.
– Но я не могу взять у вас деньги, – смущенно сказала Пейтон.
– Не глупите. Я же вам говорил: у меня дочь вашего возраста. Надеюсь, если она окажется в безвыходном положении, ей тоже помогут.
Пейтон облегченно кивнула.
– Благодарю вас, – пролепетала она, – но как только я приеду домдй, я сразу вышлю вам чек на…
– Не станем говорить о деньгах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97