И ничего удивительного. Нередко пробуждается аппетит, когда видишь на экране кадры с застольем.
Досмотреть фильм Пейтон не довелось. Сэнди выключил телевизор и с жаром набросился на нее. В тот вечер она посчитала, что ее изнасиловали.
Немного погодя Пейтон тихо сказала:
– Сэнди, возможно, это и глупо, но мне бы очень хотелось, чтобы ты мне сказал, что без ума от меня, и хочешь, чтобы мы жили вместе.
Сэнди с недоумением взглянул на нее, но ничего не ответил.
– Мне бы так хотелось это услышать, – шепнула Пейтон.
Сэнди вздохнул.
– Хорошо, – сказал он. – Ты можешь в любое время переехать ко мне и даже взять с собой мужа, но только я не уживусь с твоими собачками. Чихуахуа не терплю. Если ты их притащишь, сверну шею всем шестерым или, в лучшем случае, выкину их в окошко.
Пейтон чуть не задохнулась от возмущения. Ничего хуже Сэнди сказать не мог. С таким же успехом он мог выкачать шлангом весь воздух из ее легких. Она ожидала от Сэнди совсем другого. Она хотела услышать: «Дорогая, как только тебе опостылеет муж, приезжай немедля ко мне в Техас». А он – какой ужас! – что он наговорил! Сэнди совсем не любит ее. Ну что же, ничего не поделаешь. Но разве можно ненавидеть собак?
Открыв утром глаза, Пейтон увидела, что проснулся и Сэнди. Он лежал рядом, видимо, размышляя, стоит ли залезть на нее, а возможно, и даже скорее, ждал, когда она первой к нему потянется. Всем мужикам почему-то нравится, когда женщина проявляет активность первой, исполняя несвойственную ей роль. Привыкли вить из женщин веревки. Все они негодяи, и Сэнди не исключение.
Это меткое глубокомысленное суждение слегка успокоило. Пейтон встала с постели, приняла душ и, одевшись, стала собирать чемодан – они днем улетали. Какие у нее все-таки красивые вещи: кружевная белая грация с прозрачным лифом и шнуровкой на талии, крошечная красная блузка с треугольным вырезом на груди и вставками из горного хрусталя, розовые хлопчатобумажные шорты… – все переливается и блестит.
Пейтон нравились мягкие материалы: мятый бархат, шифон, тонкий, словно крылышки мотылька, блестящий эластик, люрекс… Вкус у нее не развился: она осталась маленькой девочкой, жадной до ярких красок, способных привлечь внимание окружающих, – этакая Дюймовочка, выставленная в витрине магазина игрушек на всеобщее обозрение.
Сэнди потянулся, гулко зевнул и спустил ноги с кровати.
– Доброе утро, – спокойно сказала Пейтон, стараясь не показать, что ее чувства к нему разительно изменились.
– Доброе утро, мисс Пейтон, – шутливо ответил он. – Мне, вероятно, проснувшись, следовало уделить вам внимание, но вы сладко спали, и я не хотел вас будить. Теперь вы, правда, одеты…
– И раздеваться не собираюсь, – прервала его Пейтон. – Самолет ждать не станет. У. нас мало времени, а надо еще оплатить счета и сдать арендованную машину.
– Может, устроим прощальный завтрак?
– Это долго. Если хочешь, я закажу кофе и тосты.
– За кофе и тосты сдерут не меньше двадцати долларов. Лучше перехватим что-нибудь по дороге. – Сэнди начал медленно одеваться.
В вестибюле он неожиданно заявил:
– Мы прекрасно провели время. Кстати, ты потратила на поездку гораздо больше меня. Я, пожалуй, возмещу тебе расходы за номер, оплачу его полностью, а ты заплати за предоставленные услуги. Идет?
Пейтон кивнула, но только внезапная милость Сэнди ее покоробила. Она, видно, доставила ему удовольствие, и он решил вознаградить ее за труды как обыкновенную проститутку. Или, может быть, он считает, что сделал красивый жест? Но только этот красивый жест его точно не разорит. Наверняка он не беден. Сам рассказывал, что за свои ковбойские сапоги из крокодиловой кожи заплатил тысячу двести долларов, да еще хвастал, что недавно купил чистокровного жеребца с замечательной родословной. За такого конягу, небось, выложил кучу денег, а заплатить двадцать баксов за кофе без стеснения поскупился. Экономит на каждой мелочи. Конечно, Барри тоже деньги считает, но его можно понять – денег катастрофически не хватает. А Сэнди просто сквалыга.
Плата за предоставленные услуги превысила ожидания. Пейтон совсем забыла о выпивке в день приезда и о разговорах с Барри по телефону – три доллара за минуту. Кроме того, в счет включили пятнадцать долларов за просмотр порнофильма.
– Но мы не смотрели фильм, – промямлила Пейтон.
Сидевший за стойкой клерк уткнулся в компьютер.
Оторвавшись от монитора, он громко проговорил:
– Вы смотрели «Секс в парке».
Пейтон съежилась от стыда.
– Но мы смотрели фильм не больше пяти минут, – пробормотала она.
Клерк смилостивился: постыдная графа из счета исчезла.
Пейтон облегченно вздохнула и протянула клерку кредитную карточку. Если бы Барри увидел в счете плату за порнофильм, неприятное объяснение стало бы неминуемым.
– Стану скучать по тебе, – сказал Сэнди по дороге в аэропорт.
– Приятно слышать, – ответила Пейтон.
– А ты? – спросил Сэнди.
Пейтон могла бы ответить, что больше не хочет видеть его, но она побоялась: Сэнди может связаться с Барри по телефону и обо всем ему рассказать – с него станет.
Придя к этой мысли, она ответила:
– И я тоже.
Наступил положенный срок, а менструации не было. Пейтон предалась тягостным размышлениям: неужели она забеременела от Сэнди? Что делать? Выход нашелся.
– Барри, давай заведем ребенка, – предложила она.
Барри взял ее за руку и повел в спальню.
Но даже занимаясь любовью, Пейтон не успокоилась. Если она родит, а ребенок не будет похож на мужа, Барри, конечно, этого не заметит, но Грейс не обманешь, ее наверняка одолеют сомнения. Она может заставить Барри подвергнуться тесту на ДНК, и если обнаружится, что ребенок не от него, то тогда развод неизбежен, и она снова окажется в Уортингтоне в тесной неказистой квартире рядом с тронутой матерью и братом, наркоманом и уголовником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97