Если это случится, клянусь тебе, ты пожалеешь, что в твоих дверях показался свет Амона.
Я придержал язык и пошел в дом – ведь только слабый хочет казаться значимым лишь потому, что таким не является. Я пополнил пакеты с травами, необходимыми для женщины в родовых муках, затем погасил весь свет, кроме лампы в святилище Тота, и поспешил к двери, где меня ожидали.
Мужчина зашагал быстро, избегая улиц и переулков, где даже в темноте, выпивая и болтая, толпился народ, радуясь известию, что молодой Земной Гор взял Принцессу Анхесенамон Великой Царской Женой. Прошло почти три года с тех пор, как мальчик, ставший преемником Павшего Ахетатона, сменил имя и вернулся в город Амона, вернув Уасету принадлежащий ему по праву статус столицы империи. Прежде в моем родном городе стояло лишь зловоние голода и разрухи, а теперь тут закипела торговля и расцвела надежда. Дойдя до окраины, мы свернули к стене, окружавшей владения Амона, и, вопреки ожиданиям, мой молчаливый конвойный не пустился в обход великого храма, а прошел меж двумя башнями огромных ворот Осириса Аменхотепа и далее через двор к дорожке вокруг Священного Озера. И ни разу не остановился почтить бога, по земле которого мы шли.
Затем мы направились по тропинке, известной лишь жрецам, и я задумался, какому богатому хозяину понадобится обычный врач вроде меня, когда в его распоряжении – все высокопоставленные жрецы из Дома Жизни. Но я не стал расспрашивать самодовольного осла, которого за мной послали, ибо знал, что он не упустит возможности поставить меня на место. Пройдя через ворота в дальней стене, окружающей владения храма, мы погрузились во тьму, пока не добрались еще до одной стены, а затем – и до расположенной в ней сторожки караульного. Мой молчаливый спутник что-то крикнул, ворота распахнулись, и перед нами предстал величественный белый особняк – за свои двадцать два года я не видел ничего подобного. В свете факела он походил на трепещущую белую бабочку, распахнувшую крылья и парящую над цветочной клумбой. Когда мы приблизились к высокой средней части здания, на двойных дверях я увидел животных, символизирующих семерых богов сотворения, вырезанных по дереву и выложенных сердоликом, слоновой костью и черным деревом.
Мы вошли, и слуга провел меня через мрачную прихожую, освещенную лишь лампадами в многочисленных святилищах богов-хранителей домашнего очага, затем по длинному коридору, приведшему нас в просторную комнату с высокими потолками. Стены там были безупречно белыми. Так же, как и шесть колонн, растущих из бутонов лотоса и поддерживающих темные деревянные стропила, а там, наверху, был изображен небесный сад с цветными фигурами богов – все они танцевали и играли. Комната бесспорно отличалась изяществом, но больше всего меня зачаровало ощущение, что в ней бурлит жизнь, и в то же время чувствуется глубочайший покой; контраст этот рождал гармонию, а не противоборство или хаос.
Я все еще пытался раскрыть секрет этого парадокса, но тут у дальней стены комнаты с обитой скамьи поднялся мужчина и направился ко мне. Я дал бы ему лет тридцать пять, но из-под белой туники без рукавов видны были мускулистые руки, и казалось, что ему лет на десять меньше. Но не дом, не тонкая ткань и золотые браслеты, а именно манеры этого человека убедили меня, что между нами больше чем двенадцать-тринадцать лет разницы.
Лишь когда он прошел под лампой, подвешенной к одной из балок, я разглядел, что голова у него чисто выбрита. Тем не менее из-под длинного белого подола туники виднелись сандалии из красной кожи – еще один парадокс: редкие жрецы носят обувь.
– Ты врач Сенахтенра?
Я кивнул и сложил вместе ладони, не переставая смотреть в его глаза цвета послеобеденного неба.
– Повитуха моей госпожи и две прислужницы остались с ней, – сказал он мне без церемоний. – Остальных я услал. – Я поверить не мог, что такой человек позволит какой-либо из своих женщин, даже самой младшей наложнице, обойтись без заклинаний священников, и, как я полагаю, по мне это было видно. – Да, суну , слава о тебе идет впереди тебя, и дошла даже сюда. Но не преткнись о свою гордыню. Если тебе нужны какие-нибудь вещи или помощник, сообщи. Помимо этого прошу лишь воспринимать все, что произойдет здесь этой ночью, как видение, пришедшее во сне, как бесплотный свет Ра.
– Я отношусь так ко всем своим пациентам, мой господин. То, что тебе обо мне известно, идет из их уст, не из моих.
– Тогда иди к ней. И да направит тебя Амон, так же, как и моего ребенка. – Он кивнул слуге, ожидавшему в дверном проеме. – Пагош отведет тебя.
Я последовал за человеком, которого он назвал Пагошем, по лестнице в спальню дома, достойного даже богини, где жреческая госпожа лежала, свернувшись, как некогда в утробе матери. Подле лавки для родов, стоявшей в углу, ожидали две служанки, а у ложа с пологом сидела седовласая бабка, напевавшая унылую колыбельную.
Я подошел, она умолкла и приветствовала меня:
– Слава Амону ты пришел, суну . Я – Харва, повитуха Божественной Супруги Отца Божьего.
Это был неожиданный удар, словно в меня бросили палкой: мужчина, встретивший меня внизу, – жрец Рамос, смотритель земель Амона-Ра и всего того, что они дают, не говоря уж о преумножающейся золотой сокровищнице бога.
– Но я боюсь, что слишком поздно, даже для такого врача, как ты, – добавила она, – кто знает секреты самого великого Имхотепа, пусть ка его живет вечно. – Повитуха украдкой бросила взгляд на вздутую фигуру беременной бегемотихи, стоявшую рядом в стенной нише, но госпожа, лежавшая на ложе, даже не двигалась, не вертелась, как делают те, чей ах спит, в то время как демоны Преисподней мучают тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136