Глаза были сделаны из кварца и обсидиана, а веки и брови инкрустированы лазуритом, как и полоски золотого авета. В бровях сплетались змея и коршун, символ Верхнего и Нижнего Кемета, защищающий его от врагов. Под искусственной бородой бога Осириса лежало широкое ожерелье из бусин лазурита и зеленого шпата. Асет вышла с гирляндой голубых васильков, положила ее на плечи дяди, и почтила его последним поклоном. Потом Главный Чтец приказал, чтобы обе покрытые золотом руки Фараона с посохом и цепом пришили к полотну, покрывающему грудь; на этом ритуалы, проводимые во дворце, закончились.
Похоронный кортеж возглавляли Девять Друзей Царя, за ними следовал совет министров, Правый Обмахиватель и визири Севера и Юга, потом жрецы, которые председательствовали на украшении тела покойного Фараона. За ними шли Паранефер и Рамос и лили на землю молоко, подготавливая путь для шести рыжих быков, тащивших сани, на которых лежало тело Царя, забинтованное тканью. За первыми санями, покрытыми балдахином, следовали вторые: на них везли позолоченный деревянный сундук с четырьмя алебастровыми ларцами, в которых лежала печень, легкие, желудок и кишки Царя. Тащили эти сани восемь жрецов в белых одеждах. По углам позолоченного сундука стояли четыре золотые статуэтки богини Селкет с таким нежным лицом, что от одного взгляда на нее у меня наворачивались слезы. Возможно, загадка крылась в мягком повороте головы и положении рук, которые богиня протягивала, защищая свой ценный груз. Такая изысканная вещь могла быть изготовлена только в мастерских Ахетатона – города, который Еретик посвятил своему богу. Там собирали и сжигали мусор из каждого дома и делового заведения, а общественные купальни и тенистые сады были открыты для всех. И говорят, что этот рай земной придумал человек с воспаленным мозгом.
За вторыми санями шла Царица со своей матерью, затем жена Хоремхеба и Асет, а за ними следовали младшие жены и наложницы, в том числе чужестранные принцессы, посланные отцами в гарем Фараона, чтобы заслужить расположение Владыки Двух Земель. На них были одинаковые белые облегающие каласирисы, которые уже порвались и запачкались дорожной пылью. За ними тянулись советники покойного Царя и другие высокопоставленные лица, и, наконец, придворные и знать, где шел и я, ибо всего два месяца назад Фараон даровал мне титул.
На берегах реки собралась целая толпа, чтобы посмотреть, как мы пустимся в символическое плаванье по четырем священным городам – долгое и утомительное путешествие вверх и вниз по обоим берегам реки. К тому времени, когда мы добрались до законченного лишь наполовину погребального храма Тутанхамона, где нас ожидали Асет, Небет и Тетишери, солнце стояло уже высоко – оно стерло тени, придающие земле глубину и форму. Там, быстро подкрепившись фруктами и хлебом, мы с Меной снова присоединились к похоронному шествию, а его жена с дочерью остались, чтобы не подвергать опасности в этом утомительном путешествии еще не родившегося ребенка Шери или болезненное бедро Небет.
Поднявшись над деревней рабочих, строящих гробницу, мы начали длинный переход через вечное плато из камня и песка к Месту Истины – через пустошь, усыпанную осколками белого известняка, оставшимися от камней, выломанных для похоронной часовни Тутанхамона, жизнь которого завершилась раньше строительства. К тому времени, как мы приехали на место, где он будет жить вечно, там разбили шатры для членов царской семьи, Паранефера и его жрецов, ответственных за погребальные ритуалы. Слуги расстелили в тени, которую удалось отыскать, тростниковые подстилки, чтобы женщины могли посплетничать и подремать, пока мужчины отнесут могильные принадлежности в прохладные, освещенные факелами камеры.
Я нес раскрашенную деревянную голову, изображающую Тутанхамона в детстве, сундук с его именем, полученным при рождении, и коробку для игрушек с секретным замком – это все были сувениры, напоминающие о детстве, которых требовали ритуальные традиции; и еще кувшин сладкого вина из виноградников Атона в Зару. В одной из камер уже лежали два мертворожденных ребенка Тутанхамона, и я утешился мыслью, что к нему вскоре присоединится и его сын, которому Фараон так радовался, поэтому он будет не одинок в этом тихом месте.
Прежде чем выйти, я остановился и окинул последним взглядом стены его камеры, быстро пробежав глазами по изображениям Осириса и других богов и богинь и перейдя туда, где живой Фараон плыл по болотам на тростниковой лодке, а жена сидела у его ног. На другой картине он охотился в пустыне на львов со своим верным Меранхом, а потом отдыхал на позолоченном троне, наслаждаясь вниманием своей Царицы. Такие изображения зачастую грешат против правды, но я верю, что супруги по-настоящему чтили друг друга. Если их отношения и отличались от того, что я видел у Мены и Шери, то это потому, что им не предоставили права выбирать. Тем не менее что могло бы получиться, если бы им было дано больше времени?
Собрались гости, и Осириса Тутанхамона, уже украшенного гирляндами из васильков, оливковых листьев и синих бусин, подняли стоймя, прежде чем ввести его в вечный дом. Хор юных жрецов затянул мольбу к Осирису, но когда вперед шагнул жрец в маске Анубиса, чтобы прирезать громадного белого быка, толпа скорбящих притихла.
Я посмотрел туда, где стояла Асет, и заметил, что ее глаза широко раскрыты от страха и потрясения. Человек, в котором она узнала своего отца, дернул голову животного вверх и назад, а потом одним быстрым ударом вспорол ему горло. Из раны ударила горячая кровь, бык упал на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136