Хосе постоял и поулыбался, оценивая Кейт, а особенное внимание обратив на ноги.
– Макс так увлекается рассказами о ваших рисунках, что мы поняли: о чем-то он наверняка умалчивает. – Он посмотрел на Аарона. – Теперь-то все ясно, да? – Только когда Хосе пошел через комнату, чтобы поцеловать ее в щеку, Кейт заметила, что он хромает.
– Языком своим длинным подавишься, Карраско, – предупредил появившийся в дверном проеме Макс. На Кейт он даже не посмотрел – просто поманил ее рукой. Она пообещала зайти еще раз с фотографиями Ташат, незаметно взяла у Мэрилу бумажку с телефоном и поспешно догнала Макса.
Когда они вышли из лифта на четвертом этаже Центра медико-санитарных дисциплин Техасского университета, у Кейт от предвкушения колотилось сердце. Макс провел ее мимо нескольких дверей, выходящих в широкий коридор, – в большинстве виднелись лабораторные столы, центрифуги и другое оборудование, и, как обычно, всюду ходили специалисты в белом. В больнице, где одновременно проходит и лечение и исследования, даже в канун Нового года все идет как обычно.
И все же Кейт оказалась абсолютно не готова к тому, что увидела, когда Макс завел ее в одну из дверей слева – многочисленные мониторы компьютеров и негатоскопов опоясывали стену, словно лента окон, а на длинном лабораторном столе красовался ряд черепов различных размеров и форм, каждый на отдельной подставке. Бесплотные. Некоторые сильно изуродованы. Странное зрелище.
– Кейт, это Том Маккоуэн, – сказал Макс из-за ее плеча. – А это Кейт Маккиннон. – И провел ее через эту довольно большую комнату. – Том работает с программой, о которой я вам рассказывал. С ее помощью он разрабатывает план черепно-лицевой реконструкции, определяет, какие шаги надо выполнять и в каком порядке.
Кейт подумалось, что этот высокий мужчина в зеленом комбинезоне с V-образным вырезом занимается тем, что исправляет ошибки господа бога – переделывает глубинные деформированные структуры лица. Например, передвигает глазницы поближе друг к другу, давая девочке глубину восприятия, чтобы она не смотрела, как птица, и не была похожа на нее, или срезает у подростка часть сильно выступающего лба, делая из нее подбородок – такое волшебство возвращает больше душ из ада жизни, чем какой-либо проповедник.
Потом Кейт увидела знакомую голову – Нефертити! – и в голове у нее начался сущий ад.
– Ты ей не сказал? – спросил хирург Макса.
– Я решил, что ты эту честь возьмешь на себя.
– Тогда к делу. – Маккоуэн оседлал стул и подъехал к компьютеру. – Смотрите в этот монитор, – сказал он Кейт, показывая на нужный экран. – Через несколько секунд появилось лицо Нефертити анфас – именно такое, каким выглядело на знаменитом раскрашенном бюсте в Берлинском музее.
– Сначала мы сняли с черепа ткань – на основе тех же данных о глубине тканевого покрова, которые используются для его воссоздания. – Невидимая рука начала снимать плоть с тех мест, где Кейт во время работы с черепом Ташат приходилось пользоваться подсказками.
– Невероятно, – выдохнула она, не сводя глаз с монитора. Когда череп обнажился, он начал вращаться – передняя проекция, полуоборот влево, потом слева в профиль, и так постепенно сделал полный круг.
– Потом мы ввели в программу данные, снятые Максом с черепа Ташат. – Маккоуэн показал на монитор, расположенный слева от первого. – И вот что получилось. 3накомо?
Кейт переводила взгляд с одного черепа на другой, сравнивая изгибы соответствующих линий, размеры отверстий. Они были настолько похожи, за исключением размера, что Кейт решила лучше поискать различия.
Макс протянул руку и показал:
– Обратите внимание на форму носового отверстия. И на скулы. – Он заговорил громче. – А можно посмотреть их оба в профиль, Том? – Сначала повернулся череп Ташат, потом Нефертити. – Я помню, вы говорили, что ее челюсть напомнила вам Нефертити. Обратите внимание на угол челюстной кости и длины подбородка. В этом все дело.
Когда до Кейт начал доходить смысл слов Макса, она стала ждать от него более четкого вывода. А он вместо этого попросил Тома поменять угол, чтобы можно было посмотреть на оба черепа сверху.
– Тут мы столкнулись с небольшой проблемой, – признался Маккоуэн. – Глубину черепного свода Нефертити пришлось брать приблизительно, из-за этой короны. Мы знаем, что у Ташат череп от передней до задней границы длиннее, чем от одного бока до другого. Но можем сравнить скулы. У монголоидов они обычно скошены назад и выступают, и получается плоское восточное лицо. В этих двух черепах уклон практически одинаков – это говорит о том, что обе они могли быть либо негроидной либо европеоидной расы, либо некой их смесью.
– Судя по форме носового отверстия, они европеоиды, – вставила Кейт.
– Покажите ему фотографии, – предложил Макс. Казалось, что это прервет ход встречи, но она достала из сумки большие цветные отпечатки и отдала их Тому Маккоуэну.
Он смотрел не спеша, перекладывая каждую фотографию вниз, чтобы сохранить порядок. Кейт заметила, что у Тома плоские расширяющиеся кончики пальцев, и задумалась, уже не в первый раз, почему у многих хирургов пальцы такие. Когда Маккоуэн дошел до снимка Ташат в синей боевой короне, он тихонько воскликнул:
– Ого!
Он тут же отправился в другой угол комнаты и повернул бюст Нефертити так, чтобы не было заметно, что в левом глазу отсутствует зрачок. Потом поместил рядом фотографию Ташат в том же ракурсе.
– Сходство разительное, – согласилась Кейт, – но мы не знаем, является ли ваша Нефертити точной копией берлинской головы, и даже не знаем, точен ли оригинал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136