Врачи использовали эти символы, чтобы обозначить количество каждой составляющей медицинского препарата. Поэтому Око Гора считается символом здоровья и целостности.
– Ты, наверное, забыла что-то. Дроби, упомянутые тобой, в единицу не складываются.
– Остальная часть – магия, благодаря которой глаз светится жизнью. – Кейт нарисовала букву R, продлила палочку, как и след слезы, и пересекла черточкой. R. – Вы по-прежнему рисуете Око Гора на рецептах.
– Напомни мне, чтобы я никогда не играл с тобой в «Счастливый случай», – пробормотал Макс. – Что-нибудь еще?
Кейт похлопала ресницами, усиленно изображая, что думает.
– Э-э… дай подумать. – Отреагировав на какую-то нотку в ее голосе, Сэм завилял хвостом. – Но это он наверняка знает, – сказала она псу.
– Испытай меня, – настаивал Макс, бросая вызов.
– В одном медицинском папирусе, старом, предполагалось, что женщина может забеременеть через рот.
В глазах Макса загорелась улыбка, за появлением которой Кейт так любила наблюдать, потом перешла на губы и решительно и дьявольски изогнулась, у Кейт загорелись щеки, и она поняла, что краснеет.
Но Макс все равно ответил:
– Подозреваю, это говорит кое-что об их половой жизни, ведь так?
Ее спас телефон. Это была Клео, и Макс передал трубку Кейт, а потом вышел, чтобы подруги могли поговорить наедине. В первую очередь Клео спросила, когда Кейт собирается возвращаться, а она вместо этого рассказала о своей договоренности с Майком Тинсли. Когда Кейт поинтересовалась про Ташат, Клео ответила, что мумию снова отнесли в хранилище.
– Голова и твои рисунки у меня в кабинете. – Клео остановилась. – Кэти, я знаю, что ты хорошо потрудилась, но, черт возьми, это прозвучит сентиментально – возможно, все дело во времени суток или в количестве света на улице, но я поклясться готова, что у нее меняется выражение лица. Иногда кажется, будто она смотрит на меня с легкой улыбкой, словно знает то, чего не знаю я.
Кейт поняла, что Клео хотела сделать ей комплимент.
– Ну вам лучше подождать какое-то время, прежде чем использовать результаты. Мы с Максом работаем кое над чем, что может сильно все изменить. Пока ничего определенного сказать не могу, но, возможно, Дэйв убежит с поля боя, зажав хвост между ног. Клео, ты уверена, что все нормально, что моя история на тебе не скажется?
– Послушай, когда я узнала о том, что он сделал, я задумалась еще об одной детали, которая всегда казалась мне странной. И решила провести в музее, как ты бы это назвала, «местные раскопки». Еще я попросила Фила сыграть богатого коллекционера с парочкой нью-йоркских дилеров. Так что не волнуйся. Если мои подозрения окажутся правильными, на улицу вылетит Дэйв, а не я.
После завтрака Макс и не собирался идти переодеваться и удивил Кейт, предложив ей поиграть в теннис.
– Я не играла с колледжа, да и никогда особым умением не отличалась. С тобой мне, разумеется, не сравниться. Мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя так, будто тебе приходится меня развлекать.
– Не буду. По средам мой день в Центре медицинских наук, но я уже позвонил Бен, сказал, что появлюсь только после ланча. Я подумал, может, и ты захочешь сходить посмотреть, чем мы там занимаемся, и познакомиться с графическим аппаратом, о котором я тебе рассказывал и который встретить можно только в крупнейших медицинских учебных заведениях. Быстрая МР-томография.
– Что это значит?
– То, что мы можем наблюдать за работой мозга: она достаточно быстро дает изображения и может уловить мимолетную мысль.
– Ты уверен, что я не помешаю?
Макс покачал головой.
– Иди, обувай свои «рибоки», или что там у тебя, а я достану пару ракеток. Может, удастся научить Сэма приносить мячик.
Любопытство победило.
– А кто такая Бен?
– Это Бет Кэйси, одна из новых ярких звезд отделения неврологии. Все зовут ее Бен – помнишь врача в той старой телепрограмме?
Кейт и представления не имела, о чем речь, – может, из-за того, что когда росла, часто смотреть телевизор не разрешалось, как наказание за «невнимательность». Не услышав ответа, Макс быстро забросил эту тему, сказав:
– Наверное, ты была еще маленькой, – и Кейт пожалела, что спросила.
Эта Бен Кэйси оказалась весьма симпатичной. Но Кейт вскоре поняла, что внешность может быть обманчива. Несмотря на улыбку и поведение феи, молодой невролог оказалась жутко серьезной насчет того, «что движет человеком» – того же вопроса, который охладил юношескую любовь Макса к египтологии.
– Судя по тому, что мне рассказывал Макс, вы, наверное, по большей части со всем знакомы, – начала она, – но если будут вопросы, любые, смело задавайте. – Она посмотрела на Макса. – Клаус уже в дыре, ждет. Гарри с ним.
Макс кивнул и провел Кейт в смежную комнату. Какой-то мужчина разговаривал с лохматым очкастым подростком, сидевшим в кресле, похожем на огромное салонное. В отличие от прочих комнат для сканирования, знакомых Кейт, здесь пациент мог сидеть вертикально, что необходимо для выполнения разных заданий: например, он мог написать что-нибудь или собрать паззл.
Макс указал на мужчину, стоявшего рядом с аппаратом.
– Гарри Блантон изображает, что он в команде психолог, хотя он сам слишком здраво мыслит, так что это выглядит не очень убедительно, – начал он в виде представления. – А Клаус Роденберг – наш компьютерный гений, человек с разнообразными талантами. Он одинаково хорошо владеет не только двумя языками, но и обеими руками. Поэтому проводит много времени здесь, чтобы мы попытались понять, как ему это удается.
С близкого расстояния оказалось, что Клаусу скорее пятьдесят, чем пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136