В этот момент в комнату вошла Джин, неся на подносе чай и печенье.
– Спасибо, – улыбнулся Эндрю.
– Джин, – поторопил ее Юджин, потому что бедняжка так и застыла на месте.
– Большое спасибо, – еще раз вкрадчиво сказал Эндрю, понизив голос.
Щеки ее порозовели. И она, элегантно развернувшись, медленно вышла из комнаты, покачивая бедрами.
– Потрясающе! Я думаю, что именно это называют харизмой! Она не могла отклеиться от тебя! Тебе нужно баллотироваться… Будь уверен, женский электорат – твой!
– Я подумаю, – засмеялся Эндрю, с удовольствием откусывая воздушное печенье.
– Ну, ладно, – сказал Юджин, отпивая из чашки. – Стало быть, насчет денег… Дело было так. Дядя Ник обратился к адвокатам. Хотел продать что-то из того, что осталось от его отца или матери.
– Ник – это младший брат. Понятно.
– Да. Он неплохо зарабатывает, но деньги в его руках не задерживаются. Поэтому парень искал другой способ быстро найти средства. Он никогда бы ни о чем не узнал, но какой-то неопытный адвокат упомянул об особняке, хотя по требованию деда это должно было остаться в тайне. Впрочем, я рад, что адвокат ошибся. Если бы не этот казус, то мы, например, никогда бы не узнали о существовании твоей бабушки и другой ветви рода. Хотя Ник думал только о деньгах и о возможном скандале.
– Так вы не будете возражать против новых родственников? – улыбнулся Эндрю.
– Деньги – это не проблема. – Юджин не ответил на вопрос. – А что касается скандала, то это древняя история. И, кроме того, если бы семейная тайна всплыла много лет назад, когда отец баллотировался в парламент, это дело можно было так раскрутить, что он мог бы стать и премьер-министром.
Эндрю рассмеялся и Юджин тоже.
– Моя семья впервые увидела твоего отца в Шотландии. И он всем нашим очень понравился, – сказал Эндрю.
– Да, отец умеет произвести впечатление. Эта способность у него от природы. Наверное, потому что он очень хороший человек. Но, к сожалению, о дяде я такого сказать не могу, – мрачно заметил Юджин.
– Да, ведь это он нанял человека, чтобы тот нашел свидетельство о браке, о рождении, документы на особняк. И все это для того, чтобы их уничтожить. Ведь именно он заказал сжечь мэрию.
– Хотя он в этом в жизни не признается… – вздохнул Юджин. – Говорит, что, мол, не приказывал своему агенту сжигать мэрию, велел только разделаться с документами. Можно подумать, что уничтожить важные бумаги и, тем самым, ограбить свое семейство, – вполне нормальное дело. Но в этом весь дядя Ник. Он видит вещи в особом свете. И, к счастью, документы всегда были заперты у бабушки в спальне.
Адвокаты уже проверили все данные из дела о собственности и свидетельства о браке, – сказал серьезно Эндрю.
– Ваша ветвь семейства Боттомли – вполне законная. Вы можете быть спокойны, потому что никто из нашей семьи не собирается оспаривать это и предъявлять какие-либо претензии.
– Спасибо. В свою очередь могу заверить, что мы тоже не будем пытаться примазаться к вашей славе или раздуть скандал вокруг вашего имени, – сказал Эндрю.
Было видно, что Юджину полегчало от последнего заявления кузена. Он улыбнулся.
– Похоже, мы договорились. Спасибо тебе. Так что же вы собираетесь делать со всем этим состоянием?
Эндрю по-мальчишески ухмыльнулся.
– Не имею ни малейшего представления, кузен.
Бриджет, сидя в офисе за письменным столом, перекусывала сандвичами, оставшимися от позавчерашнего ужина. Надин, ее горничная, утром ехидно прокомментировала, что, если бы добавить амброзии, стало бы еще вкусней. Бриджет согласилась, впрочем, сегодня несколько зачерствевший пласт мяса уже напоминал картон. Она даже приподняла кусочек хлеба и отодрала лист салата, приклеенный майонезом, чтобы убедиться, что там действительно нет картона. Ха-ха, это было всего лишь засохшее мясо.
– Черт! – сказала она и швырнула его на папку, в которой находились письма мистера Кларка.
– Что-нибудь случилось? – спросила Энн, входя в кабинет с какими-то бумагами.
– Ничего особенно, к чему бы можно было привлечь внимание общественности, – вздохнула Бриджет и посмотрела на нее еще более сердито, чем на негодный к употреблению сандвич.
– Что? Что случилось? – Энн уже выглядела настолько виноватой, что Бриджет даже стало жаль ее.
– А случилось то, что вчера кое-кто задавал обо мне кое-какие вопросы, а кое-кому доставило огромное удовольствие на них подробно ответить, – грозно начала она.
– А что я такого сказала? – Энн покраснела до корней крашеных белобрысых волос. – Что я сделала?
Бриджет покачала головой и поняла, что укорять ее совершенно бесполезно.
– Ничего, забудь, – махнула она рукой.
– Нет, ну действительно, – настаивала Энн, понимая, что буря пронеслась мимо. Она облокотилась на стол Бриджет. – Я ляпнула что-то, чего не должна была говорить? И кому я это сказала?
– Я точно не знаю. Чьей-то секретарше. Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто задавал обо мне вопросы?
Энн покачала головой и ответила:
– Нет. Я только помню одну женщину, которая вчера спрашивала почти обо всех. Мне показалось, что она собралась устраиваться к нам. И вопросы были вполне безобидные. Как босс? Как работа? Как все остальное? А она что, оказалась репортером? Бриджет, пожалуйста, скажи, это была журналистка?
– Нет, не журналистка, – заверила ее Бриджет. – Однако в будущем, Энн, я тебя попрошу не оказывать такого явного содействия незнакомым людям.
– Конечно-конечно, извини, я не должна была ничего говорить. Мне очень жаль.
– Ладно. Теперь вернемся к нашему делу, – Бриджет перевела разговор на другую тему. – Я работала над памяткой для всех работников по всем вопросам, которые могут быть заданы в офисе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44