Ты разве забыл, братец, как я колотил тебя в детстве, хотя намного младше тебя? Тебе знатно доставалось! И если хочешь, то я могу повторить это снова. И прямо сейчас!
Тетя Агата закудахтала, пытаясь успокоить братьев. Дядя Николас стряхнул руку брата со своего горла и процедил:
– Ты, ничтожество, которое не работало ни дня в своей никчемной жизни, ничтожество, которое только и знает, что напиваться вдрызг, нюхать кокаин и спускать деньги на шлюх, ничтожество, которое не заслужило права носить фамилию Сан-Донато, не смеешь мне угрожать! Или ты думаешь, что я не смогу постоять за себя?
Дядя Николас оттолкнул брата и зашагал к выходу. Дядя Лукас каркнул:
– Что, строишь из себя честного и правильного? А сам обворовываешь Ксению! Мошенник и вор – вот ты кто!
Тетя Ингрид ахнула и удержала за рукав дядю Николаса, который намеревался вернуться к брату и покарать его за нанесенное оскорбление.
– Не понимаю, почему слова Ксении вызвали такой резонанс, – сказала тетя Сильвия, единственная, кто остался сидеть в расслабленной позе на стуле. – Если никто из присутствующих не может упрекнуть себя в смерти ее родителей, то нет смысла возмущаться. Или...
Она намеренно не завершила фразу. Эрика, едва не хныча, воскликнула:
– Тетя, как вам не стыдно! Вы что, на стороне Ксении с ее облыжными обвинениями или дяди Лукаса с его дурацким поведением?
– А ты на чьей стороне, дорогая? – Тетя Сильвия одарила племянницу белозубой улыбкой. – Я почему-то думала, что все заинтересованы только в одном: выяснить правду. Но теперь вижу, что это не так. Поэтому делаю первый шаг и призываю всех других последовать ему. – Тетя Сильвия грациозно поднялась и сказала: – Я заявляю, что не имею никакого отношения к взрыву, который унес жизни Макса и Веры.
– Ты еще на Библии поклянись! – проквакала тетя Ингрид.
Тетя Сильвия подошла к Ксении, обняла ее и сказала:
– Понимаю, что у тебя нет оснований верить моему заявлению, но, клянусь, я любила Макса и Веру, поэтому у меня не было ни малейшей причины желать им смерти. И я полностью поддерживаю тебя, дорогая, в том, что касается идеи с частным детективом. Параллельное расследование не помешает, и то, что прокуратура упустит или на что не обратит внимания, отыщет именно он! И я уверена, что организатор убийства моего брата и его жены понесет заслуженное наказание, причем весьма скоро. Все же семнадцать лет – слишком долгий срок, и ждать дольше нельзя.
– Спасибо, – прошептала Ксения.
– А вы? – продолжила Сильвия, обращаясь к прочим родственникам. – Готовы ли вы здесь и сейчас поклясться, что не имеете отношения к гибели Веры и Максимилиана? Или только я готова к этому?
Тетя Агата ответила дрожащим голоском:
– Сильвия, не понимаю, чего ты этим добиваешься! Но мне не в чем упрекнуть себя! И как ты могла подумать, что я причастна к этому ужасному преступлению! И вообще, я была в тот день здесь, в Эльпараисо, и ни при каких обстоятельствах не могла подложить бомбу в самолет, который летел из Венесуэлы!
– Ах, как трогательно! – расхохотался дядя Лукас. – Агата, как обычно, разыгрывает из себя особу, которая и мухи не обидит! И почему ты решила, сестренка, что тот, кто подложил бомбу, должен был непременно находиться в Венесуэле? Насколько мне известно, никто из нас в то время не был в Каракасе. А ведь самолет взорвался!
– Это лишний раз доказывает, что мы не имеем к этому трагическому событию ни малейшего отношения, – произнес Рудольф, и мать одарила его одобрительным взором, в котором можно было прочесть: «Какой ты умный, мой мальчик!»
Дядя Лукас хмыкнул:
– Если это что-то и доказывает, племянничек, то только следующее: убийца – или убийцы – были чрезвычайно изворотливы. Они что, положили бомбу с часовым механизмом на видное место, где-нибудь между чемоданом с тряпками Веры и саквояжем с бумагами Максимилиана? Доведись мне совершить подобное преступление, я бы запихнул бомбу подальше от любопытных глаз.
– А что, дядя, вам доводилось совершать преступления? – парировал Рудольф.
Дядя Николас хохотнул и сказал:
– Молодец, Руди! Этот старый наркоман наверняка готов за пару лишних миллионов перерезать глотки всей семье. Если кого и стоит подозревать, так это его!
– Но как же некто, не находясь в Венесуэле, мог подложить бомбу в самолет? – спросила Эрика.
Дядя Лукас просветил ее:
– О, я уверен, что убийца мог бы сообщить нам массу интересного, но ведь он будет молчать, пока его не припрут к стенке. Его или ее. Или, скорее всего, их, так ведь, братик?
Он с вызовом посмотрел в сторону дяди Николаса и тети Ингрид.
– Учти, еще одно подобное замечание, и ты поплатишься за это! – прошелестел, серея лицом, дядя Николас. Его борода воинственно торчала, а трубку он зажал в кулаке, как кинжал.
– И что произойдет тогда, братец? – продолжал издеваться дядя Лукас. – Я вернусь в свою квартиру, сяду на унитаз – и бамс, в самый ответственный момент, когда я спущу воду, сдетонирует спрятанная тобой в бачке нейтронная бомба? – Дядя Лукас победоносно оглядел всех, кто находился в Круглой гостиной, и сказал: – Тебе нужна моя клятва, Ксения? Ну, изволь – хотя у меня никогда не было особенно теплых отношений ни с твоей матерью, ни с твоим отцом, но я и не думал их убивать.
– Так я тебе и поверил! – процедил дядя Николас.
– А что с тобой, старый плут? – ответил дядя Лукас. – Или ты предпочитаешь оставить нашу прелестную племянницу, которая, кстати, унаследует скоро все миллиарды, без ответа? Я бы так хотел, чтобы ты признался в том, что убил Макса и Веру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22