Он замедлил бег и снова наудачу бросил взгляд через плечо. Бегун никуда не делся, только приблизился еще больше, лицо его все так же оставалось в тени.
Ноги Эшвина занемели и едва двигались. Ветер ударил плетью и совсем откинул капюшон. Волосы рассыпались по лицу, дождь забарабанил по голове. Он едва выстоял перед этим натиском и краем глаза увидел, что другой бегун пугающе близко.
Он попытался напрячь свои уставшие мышцы, но из них было уже не выжать скорости. Молочная кислота вскипала в ногах, и он едва не споткнулся о корень, восстановив равновесие в последний момент. На какое-то время Эшвин прибавил скорость, хотя и был вымотан до предела.
Эшвин перешел на шаг и собирался встретить своего преследователя лицом к лицу, когда что-то врезалось в него сбоку. Он закричал, падая, от удара о землю в легких совсем не осталось воздуха. Он остался лежать, пытаясь отдышаться, а сваливший его человек с трудом поднялся на ноги, неловко вертя что-то в руках. Это был не тот бегун, потому что этот мужчина был одет в джинсы и темно-синее пальто.
Свет прорезал темноту, когда незнакомец выхватил тропинку из тьмы лучом мощного фонарика. Эшвин перекатился на колени и глотнул холодного воздуха.
Незнакомец в пальто проверил, нет ли кого в противоположной стороне, но бегун исчез.
– От чего ты убегал? – спросил мужчина с ирландским акцентом.
Эшвин поднял руку, защищая глаза от света.
– Там... был... человек. Другой... бегун.
Луч ушел от его лица и снова прощупал темноту. Эшвин сел на корточки. Ноги его тряслись, а сердце билось как у зайца. Он встал, и боль вонзилась в его лодыжку.
– Как он выглядел? – спросил ирландец.
– Я не знаю. Я не видел его лица. Может, выключите фонарик?
– Ну, сейчас тут никого нет. Иди домой. – Ирландец ушел во тьму едва ли не на полуслове.
– Постойте! Я подвернул ногу.
Ирландец повернулся и посмотрел на него. Машина, свернувшая на Виппс-кросс-роуд, осветила его лицо.
– Погодите, – сказал Эшвин. – Я вас знаю!
У ирландца были русые волосы, нос крючком и тонкие губы.
– Ах, знаешь?
– На днях вы были в Сохо.
– Правда? Это что, преступление?
– Кто вы?
– Звать меня Поррик, и я знаю много мест получше, чтобы поболтать. – Он закинул руку Эшвина себе за плечо, чтобы тот мог опереться на него, а не на поврежденную ногу. – Пошли. Отведем тебя к машине.
– Стоп. Откуда вы знаете, где моя машина?
Поррик смерил его взглядом, перед тем как ответить.
– Ты приезжаешь сюда каждый вторник и четверг, вне зависимости от погоды, чтобы пробежать вокруг этого клятого пруда. Не понимаю я, почему бы тебе не побегать по тихим улочкам возле своего дома.
– Мне нравится в парке... подождите. Вы следили за мной.
– Эврика, Эйнштейн. Теперь мы наконец уйдем отсюда?
– Почему? Что вы здесь делаете?
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос. – Поррик глянул в сторону пруда, и ухмылка сползла с его лица.
Эшвин нахмурился:
– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
– Только когда знаю, что спрашивающий не готов принять ответ.
– Что бы это значило?
– Это значит, что некоторые сведения могут быть опасны, – ответил Поррик. – А теперь заткнись и побереги силы.
Превозмогая боль и едва передвигая ноги, они дошли до машины Эшвина, но теперь хотя бы дождь лил не так сильно.
– Вести сможешь? – спросил Поррик.
– Не думаю, – сказал Эшвин нехотя. – Мне слишком больно давить на педаль: не выжать тормоз.
– Ладно. Давай мне эти чертовы ключи.
Эшвин замялся. Поррик уже признался, что следил за Эшвином, и отказался ответить на все значимые вопросы. По мнению Эшвина, это называлось не иначе как преследованием. Но если бы ирландец хотел добить Эшвина, у него было предостаточно возможностей. Эшвин отдал ключи и с гримасой боли рухнул на пассажирское сиденье.
Поррик вел машину молча, только кивая в ответ на указываемые Эшвином направления поворотов. Он явно знал, куда едет. Отсюда следовало еще множество вопросов, но ирландец ясно дал понять, что не настроен общаться. Еще несколько минут в молчании – и он свернул на Граттон-стрит и припарковался у дома. Поррик выключил двигатель и открыл водительскую дверь.
– Кто-то был там, – тихо произнес Эшвин. – Я его видел. Может, да, а может, нет. Граница между реальностью и возможностью гораздо призрачнее, чем тебе кажется, – сказал Поррик.
Они выбрались из машины, Эшвин тяжело оперся на пассажирскую дверь.
– Ты ведь знаешь, что происходит. Мне кажется, я заслуживаю посвящения в эти тайны.
Поррик схватил Эшвина за рубашку и притянул к себе.
– Теперь послушай меня. Ничего ты не заслуживаешь, понял? Ни-че-го! Ты получишь свои чертовы ответы, когда мы соберем вместе всех пятерых, но не прежде. А пока дам тебе совет, который может сохранить тебе жизнь. Не смотри слишком подолгу в зеркала или на любые другие свои отражения. И бога ради, обуздай это свое буйное воображение. Понял? – Он подтолкнул Эшвина ко входу и бросил взгляд в начало улицы.
Эшвин уставился на него в изумлении.
– Нет. Все это не имеет ни малейшего смысла. Что плохого может быть в зеркалах?
– Просто помни, что я сказал, хорошо? – мрачно сказал Поррик. – Если кто-то пристанет к тебе с разговорами о дарах, беги оттуда во весь дух.
– С вывихнутой ногой?
– Элиз тебя вылечит.
– Как? Она тоже в это замешана?
– Конечно. Все вы, впятером, погрязли в этом по уши. Но не волнуйся, мы за вами присматриваем. Теперь скажи мне еще одну вещь. Слышал ли ты когда-либо имя Гамалиэль или упоминание о Суровости?
– Нет. А надо было?
– Хорошо. Тогда у нас, может быть, еще есть шанс. – Поррик поднял воротник своего пальто и ушел в ночь.
ЭЛИЗ
Элиз отпила вина из бокала, положила ноги на диван и прислушалась к перестуку дождя по крыше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125