Более того, во время допроса в полиции обвиняемый признался, что в тот момент говорил по мобильному телефону.
Все это перечислялось ровным голосом, не передающим ровным счетом никаких эмоций.
Джеймс подавил желание пересечь площадку перед кафедрой и встряхнуть вязаного человечка.
– Что скажет на это обвиняемый? – спросил Твэйт. Гринвуд подтолкнул Джеймса локтем.
– Признаю вину и сожалею о содеянном, ваша милость, – произнес Джеймс самым покаянным голосом.
Это привлекло внимание Твэйта. Он взглянул на Джеймса и нахмурился.
– Вы должны сказать « виновен » или « не виновен ». Прочее излишне.
– Простите, ваша милость. Виновен.
– Уже лучше. Тогда сразу перейдем к вынесению приговора. Такая перспектива, похоже, подбодрила Твэйта.
– Свидетели с показаниями о репутации обвиняемого, мистер Гринвуд?
Гринвуд знаком велел Джеймсу сесть.
– Да, ваша милость. Защита вызывает мисс Элиз Сизон.
Джеймс изогнул шею, глядя, как Элиз идет по залу суда к месту принятия присяги. На ней были черный жакет с юбкой того же цвета, лавандовая блузка и нитка жемчуга. Она наполовину заплела свои вьющиеся светлые волосы, чтобы они не рассыпались по плечам. Джеймсу показалось, что у нее строгий вид.
– Мисс Сизон, назовите для суда ваши адрес, возраст и род занятий.
– Я живу в Уонстеде, на Граттон-стрит, четырнадцать. Мне двадцать восемь лет, и я работаю медсестрой в травматологическом отделении госпиталя Милосердия. – Голос Элиз звучал спокойно, но то, как она вертела кольцо, выдавало напряжение.
– Благодарю. Расскажите суду, как давно вы знаете обвиняемого.
– Я... мы познакомились с Джеймсом в университете, это было девять лет назад, и с тех пор мы близкие друзья.
– В каком университете это было, мисс Сизон? – вопросил Гринвуд.
– В Университете Чиппингтона.
– Понятно. И чему вы там учились?
– Сестринскому делу.
– Конечно. А мистер Стиплтон также учился сестринскому делу?
– Нет, он учился драматическому искусству, но у нас были общие лекции из предметов на выбор учащихся. Впервые мы встретились на вечеринке после премьеры его спектакля.
– Итак, по опыту вашего общения, как бы вы охарактеризовали мистера Стиплтона?
Перед тем как ответить, Элиз бросила взор на Джеймса.
– Я бы сказала, что он один из самых мягких и тактичных людей, которых я встречала. Он верный друг, и он из тех, кто всегда думает о других прежде, чем о себе. Я никогда не слышала, чтобы он поступил с кем-то дурно или несправедливо, и я знаю, что он глубоко переживает из-за происшедшего.
– Спасибо, мисс Сизон. – Гринвуд выдержал паузу, словно взвешивая серьезность своего следующего вопроса.
– Так вы считаете, что произошедшая авария была несвойственна для его склада характера?
– Абсолютно несвойственна. У Джеймса уже были водительские права, когда мы познакомились, но я никогда не слышала, чтобы он попадал в аварии. Единственной причиной, почему он сел за руль той ночью, было слишком сильное опьянение его друга. Он просто хотел помочь ему добраться до дому, вот и все. Как я вам уже говорила, Джеймс всегда сначала думает о других, порой даже во вред себе.
– Это показания с чужих слов, ваша милость, – сказал Хансен, вставая с извиняющейся улыбкой.
– Я прекрасно осведомлен об этом. Благодарю, мистер Хансен, – ответил Твэйт.
Хансен кивнул и вновь опустился на место.
– Спасибо, мисс Сизон. Вы можете покинуть свидетельское место.
Джеймс улыбнулся проходившей мимо него Элиз, и она ему коротко кивнула.
– Защита вызывает мистера Эрика Майклса, – произнес Гринвуд таким тоном, будто речь идет о деле необычайной важности.
Коренастый плотно сложенный молодой человек стал пробираться к скамье подсудимых. Коротко стриженные темно-каштановые волосы и маленькие круглые очки придавали ему суровый вид человека, привыкшего к своей правоте. Он был одет консервативно – в темно-синий пиджак, серые брюки и галстук, своим цветовым сочетанием повторяющий цвета его университета. Эрик был как раз из тех людей, к кому Твэйт может отнестись одобрительно, подумал Джеймс с надеждой.
Один из помощников привел Эрика к присяге, и в дело вступил Гринвуд.
– Мистер Майкле, назовите для суда ваши адрес, возраст и род занятий.
– Клапам, Бартоломью-стрит, двадцать три-один. Тридцать один год. Адъюнкт-профессор и преподаватель средневековой истории Лондонского университета.
– Впечатляющие достижения для человека вашего возраста, – заметил Гринвуд. – Не расскажете ли вы суду о том, как вы познакомились с обвиняемым и каковы ваши взаимоотношения?
– Как и мисс Сизон, я познакомился с Джеймсом в Университете Чиппингтона. У нас были общие лекции на первом курсе, и мы были в одной учебной группе, с тех пор мы и общаемся.
– Ясно. Можете ли вы сказать, что хорошо его знаете?
– Да, мне представляется, что знаю, – ответил Эрик.
– Могли бы вы описать суду свойства его характера? – попросил Гринвуд.
– Джеймс тот человек, с которым всем хочется быть в одной компании. Он веселый и харизматичный, честный до крайности и совершенно лишен хитрости и претенциозности.
– Понятно, – сказал Гринвуд. – Хотели бы вы еще что-нибудь к этому добавить, мистер Майкле?
Эрик поправил на носу очки до боли знакомым Джеймсу жестом.
– Давайте начистоту, – сказал Эрик, адресуя свои слова Твэйту. – Джеймс доброжелательный парень, чьим единственным преступлением является безответственность. Вся эта история с машиной – ошибка, и он заслуживает наказания. Но он не преступник. Джеймс никогда не выказывал склонности к агрессивному или асоциальному поведению любого рода. Он джентльмен в лучшем смысле слова, но иногда не знает, когда нужно остановиться, вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125