Истерзанная фигура поднялась на ноги, лицо уже опухало под кроваво-грязевой маской. Слезы проложили на лице Поррика узкие белые дорожки. В колтуны волос набились листья, а отрепья, надетые на нем, были сплошь забрызганы грязью, но Эшвин видел, что в его взгляде сквозит вызов.
– Сначала я должен тебе кое-что показать, – сказал Поррик отрывисто.
– Колодец?
Поррик не ответил. Он просто повернулся и снова захромал вверх по холму. Если не вырубить ирландца хорошим Ударом, не было способа вернуть его без борьбы, а этого между Ними уже было достаточно.
Что такого важного хочет показать ему Поррик? Дрожь предвкушения стала лучами расходиться из пупка Эшвина.
Он распрямил плечи и задумался, всем ли смельчакам так отчаянно хочется по-маленькому. Поррик вел его к вершине заросшего соснами плато. Дождь так и не пролился, но Эшвин заметил залегающие между деревьями длинные тени. Дневного света осталось на час, много – на два.
Оба они взбирались вверх молча, держа при себе свои мысли и сберегая силы. Чем выше, тем больше менялся ландшафт. Мягкий подъем стал более крутым и каменистым, а сосны уступили место более низкорослым и морозостойким деревьям и стелющемуся кустарнику, который царапал ноги. Камни выступали из земли под странными углами, а одежду едва не срывал ветер. Сначала он казался освежающим, но потом конечности Эшвина начали неметь, в то время как тело обливалось потом.
– Далеко еще идти? – прокричал он.
Ирландец не остановился и никак не подал виду, что хотя бы услышал вопрос. Он продолжал неистово взбираться вверх, будто от этого зависела его жизнь.
Поррик взобрался на вершину скалы и скрылся за ее кромкой. Эшвин остановился и посмотрел вниз, как только ирландец скрылся из виду. Сосновый бор, в котором он впал в транс, был ясно виден. Отсюда сосны казались маленькими и чахлыми. Он глянул наверх и осознал, как опасно было его положение. Один умело сброшенный обломок скалы – и он покойник. Не в этом ли и состоит план Поррика? Тревога придала Эшвину сил, и он одолел последние метры.
Каменная плита выравнивалась и образовывала естественное углубление, полукруглое по форме и около десяти метров в поперечнике. Поррик в нерешительности мялся на другой стороне, казалось, он спорит сам с собой. Между ними зияла грубо вырубленная дыра, шириной в метр, уходящая в глубь скалы. Эшвин осторожно подошел к краю. Быстрым взглядом он рассмотрел естественный колодец, неглубокий, но наполненный темной недвижной водой.
– Это то, что ты хотел мне показать? – спросил Эшвин.
– Ты нужен Элиз, – сказал Поррик мертвым голосом. Он машинально указал на колодец.
– Что?
Это что же, какой-то фокус? Эшвин подобрался ближе к краю дыры. Поррик не шелохнулся, поэтому Эшвин осмелился посмотреть вниз. Что-то мелькнуло в глубине воды. Он попытался отскочить, но было уже поздно. Черная вода снова застыла, а отражение поднялось на поверхность. Эшвин склонился над ним, чтобы получше рассмотреть, не слушая отчаянных призывов рассудка. Пупок болел. Иголки, словно от онемения, пронизывали руки и ноги. Поррик в ужасе застонал, но внимание Эшвина было приковано к тому, что лежало под мерцающей темной гладью.
Его периферическое зрение сузилось, пока в пределах видимости не осталось только самое дно колодца. У Эшвина было ощущение, будто его увлекает в темный туннель, только света на другом его конце не было. Его отражение заколыхалось под ним, и мышцы пресса стали сокращаться, когда откликнулась его сакральная чакра.
Колодец вытягивал из него силы, всасывал его в себя. Он попытался отпрянуть, но его держали слишком крепко. Что-то таилось в глубине колодца. Что-то, что хотело выйти наружу. Оно призывало его, манило к себе. Эшвин боролся, но принуждение было сильнее. Ему придется посмотреть.
Отражение заколыхалось. По воде пошла рябь, как будто в глубине шла борьба. Он мог видеть... что-то. В темном зеркале медленно соткалось воедино лицо. Человек, которому оно принадлежало, смотрел на него снизу вверх. У отражения была темная кожа, как у Эшвина, и длинные блестящие волосы, будто покрытые маслом. Тело было стройным и пропорциональным.
Эшвин жадно впитывал эту картину. Так он выглядел бы, если бы стал совершенством. Он благоговейно глядел на отражение. Оно, в свою очередь, смотрело на него одновременно знакомым и чужим взглядом, в котором были естественное достоинство и уверенность, коим Эшвин мог только позавидовать.
Поррик закричал от ужаса, но вопль оборвался, будто кричавший задохнулся. Отражение приблизилось к краю колодца, обеими руками упершись в кромку воды, разделявшей их. Это были руки Эшвина, воспроизведенные до мелочей. Эшвин наклонился и прижал свои ладони к тем, в воде. Он попытался воспротивиться, но теперь он сам стал отражением и был вынужден копировать все его движения.
Вместо воды его руки дотронулись до теплой кожи. Ток узнавания пробежал по его рукам, когда их пальцы сплелись, и оба образа соединились. Эшвин запаниковал, но его отражение улыбнулось и потянуло его в колодец. Страх придал Эшвину сил, и он рванулся прочь от темной глади. Они так и стояли, тяжело дыша, но ни один не мог перебороть другого. – Помоги мне, Поррик!
Ирландец не ответил, но пара огрубевших рук рванула Эшвина назад за плечи. Отражение удвоило усилия, однако ему было не сравниться с их соединенной массой. Какой-то миг Эшвин и Поррик шатались, а после повалились назад. Но двойник не собирался сдаваться. Вспышка света заплясала отсветами перед глазами Эшвина. Когда к нему вернулось зрение, он с ужасом увидел, что его близнец встает на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125