— Вам сказал об этом Орнанья, не так ли? Он хочет, чтобы вы ненавидели меня, хочет использовать вас против меня. Но он солгал. Я вел машину. Я ехал с его женой. Но не я убил Гарофано. Убийца — Орнанья. Он сбросил Гарофано с ограждения прямо под колеса. Я пытался его спасти. Наша машина едва не слетела в пропасть. Но я ехал слишком быстро. Вы должны мне верить. Я не убивал Гарофано. Убийца — Орнанья, потому что именно его изобличали документы, которые хотел продать мне этот человек. Дайте мне время, и я все объясню. Ради бога дайте мне время.
Ее глаза сверкали ледяной ненавистью. А затем...
— Чтоб тебе умереть за твои грехи и вечно гореть в аду, потому что ты убил моего брата!
— Вашего брата!— Эшли остолбенел.— Вашего брата! Он вышел на балкон и вернулся в залитую светом комнату, где его уже ждали Козима и Орнанья.
Капитан ушел. Он записал показания Козимы и любезно разрешил отложить отъезд на виллу до утра. Хороший человек, соблюдающий приличия и не кичащийся данной ему властью. Они должны радоваться, что именно он ведет расследование. Впереди еще немало препятствий, но по всему видно, что им удалось избежать открытого скандала. А благоразумие и сотрудничество позволят...
Витторио Орнанья говорил и говорил, но его слова едва долетали, будто пробивались сквозь толстый слой ваты.
— ...Разногласия между нами еще сохраняются, господин Эшли, но наше взаимодействие сегодняшним вечером позволяет надеяться, что со временем, лучше узнав друг друга, мы сможем выработать соглашение, приемлемое...
Эшли механически кивнул. Разногласия — взаимодействие — соглашение! Обычные слова, которыми обставляется ложь.
— ...На вилле нам никто не помешает, и мы поговорим... "Поговорим — поговорим — поговорим!" От разговоров у него гудела голова. Хотелось тишины и покоя. И времени подумать, времени восстановить силы.
— На сегодня достаточно,— грубо прервал он плавную речь Орнаньи.— Я иду спать. Доброй ночи, Козима.
— Доброй ночи, Ричард,— тихо ответила она. Медленно пошел он по коридору, поднялся по широкой мраморной лестнице, ведущей на его этаж. Вынул ключ, открыл дверь, вошел. И обмер.
В кресле сидел капитан Гранфорте, пил его виски и читал рукопись, лежащую у него на коленях. Эшли едва стоял на ногах от усталости. Без единого слова он подошел к столу, налил себе виски и залпом выпил. Налил еще, разбавил водой, поставил бокал на ночной столик и плюхнулся на кровать, заложив руки под голову и глядя в потолок.
Гранфорте с улыбкой наблюдал за ним.
— Устали, мой друг?
-Да.
— В учебниках пишут, что подозреваемого надо допрашивать именно в этот момент, когда он устал и его нервы на пределе.
Эшли закрыл глаза. От выпитого виски по телу растекалось приятное тепло. Ему не хотелось спорить с Гранфорте. Он может задавать вопросы до посинения, но едва ли получит хоть один ответ.
— Однако, имея дело с умным человеком, прожившим немало лет и многое повидавшим, лучше отложить учебник в сторону, а отнестись к нему с тактом и уважением. Я отлично понимаю, что могу докучать вам хоть до утра, но ни на шаг не приближусь к истине.
— Мудрые слова, капитан.— Эшли приподнялся на локте, отпил из бокала и вновь лег на подушки.
— Пока мы беседовали, один из моих людей обыскал вашу комнату. Но не нашел ничего занимательного, кроме вот этого.— Гранфорте постучал пальцем по рукописи.— Я достаточно хорошо читаю по-английски, чтобы понять, о чем идет речь.
— Но вы-то искали совсем другое,— заметил Эшли.
— Да. Но теперь мне понятно, что искали вы. В рукописи есть пропуски с краткими примечаниями: "Вставить фотокопию 1", "Вставить фотокопию 2",— и так далее. Я бы хотел оставить этот документ у себя.
— Вы возьмете его, что бы я ни сказал. Но учтите, что в римском корпункте моей газеты есть два экземпляра.
— Которые ждут только фотокопий, чтобы пойти в печать. Так?
— Так. А теперь, пожалуйста, потрудитесь уйти и дайте мне отдохнуть.
— Шантаж — весьма нелицеприятное занятие.
— Шантаж!— Эшли сел.— Вы решили, что я собрался шантажировать Орнанью?
— Это логичное умозаключение, господин Эшли.— Он поднял руку, останавливая поток горячих возражений.— Посудите сами. С какой стати итальянский аристократ, богатый и влиятельный, будет притворяться другом американского журналиста, который, судя по этому документу, намерен втоптать его в грязь? Почему он предлагает защиту и гостеприимство любовнику своей жены?
— Вы не имеете права так говорить!
— Неужели?— иронически улыбнулся Гранфорте.— Вы сами сказали, что ездили в "Уединение", место встреч влюбленных, и провели там, по вашим собственным словам, два часа. Мои люди с помощью фонаря обнаружили отпечатки протектора вашей машины, ведущие к храму. Нашли они и примятую траву. О чем я, по-вашему, должен подумать?
Эшли упрямо покачал головой.
— Я не шантажист. И не убийца.
— У вас есть мотивы и для того, и для другого. Убийство давало вам возможность получить документы, позволяющие отнять у Орнаньи его состояние и жену.
— Вы понимаете, что это значит? Вы обвиняете Козиму в соучастии в преступлении.
— Я не исключаю и этого.
Эшли наклонился вперед и закрыл лицо руками. Он понял, что проиграл. Куда бы он ни повернулся, везде стояли сети, а вырытые в земле ловушки поджидали его неверного шага. Он едва не рассказал капитану всю правду, но вовремя одумался. Что могли изменить слова? Все сказанное им переиначат и обратят против него. Оставалось только идти по кривой дорожке и надеяться, что где-то впереди забрезжит свет. Эшли поднял голову и взглянул на капитана Гранфорте.
— Вы намерены арестовать меня, капитан?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33