А ты ведь
карающая рука, не так ли?
- Так. Ну и что? Тебе-то чего беспокоиться? Тебе же известно, что ты
- единственный человек, котором я не могу убить. Ты - мой золотой, мой
дорогой.
- Я не из золота, Билл. Я из мяса. Мертвого мяса.
- Ладно, из мертвого. Кстати, у меня гамбургеры в морозильнике. Не
желаешь?
- Нет.
Они молча пили под шипение гамбургеров на сковородке. Макгарк
несколько раз принимался шутить: "Ну и как оно, чувствовать себя
мертвецом?" Или: "А ты счастливчик - прошло уже целых пять минут, а я все
еще тебя не убил."
Раздался телефонный звонок - тихий мелодичный звонок, непривычный для
уха ньюйоркца.
- Это тебя, Билл. Твой босс, - сказал, не поднимаясь, Даффи.
Телефон продолжал звенеть.
- Ну, а если эта не мой босс, ты успокоишься, наконец?
Даффи улыбнулся:
- Только они знают, что ты сейчас находишься здесь, и никто не знает
- где я. Так что это они. И звонят они тебе с одной целью - сказать, что
меня надо убить. И скорее всего, посоветуют инсценировать с самоубийство,
чтобы дискредитировать мое расследование.
Макгарк рассмеялся:
- Поскольку ты все подобно объяснил, видимо, мне нет надобности
подходить к телефону?
Все еще продолжая улыбаться, Макгарк снял трубку.
- Да, да, да. - Потом пауза и снова: - Ты уверен?
На этом разговор окончился. Теперь улыбающееся лицо Макгарка являло
собой маску.
- Еще налить? - спросил Макгарк.
- Я сам. Ты все время забываешь про лед, - ответил Даффи.
Пройдя в кухню, он распахнул дверцу холодильника и под ее прикрытием
тихо выскользнул из дома. Он побежал к машине, но не добежал. Его ударили
сзади по голове. Он поднял, защищаясь, руку и тут же провалился в
кромешную тьму, понимая, что это - расплата за терпимость, которую он на
протяжении стольких лет проявлял к жестокости Макгарка.
Перед тем как Даффи погрузился в вечный сон, в его сознании возникло
странное видение: послышался внятный голос, возвестивший, что ему
прощаются все прегрешения и даруется счастливая жизнь. А когда он уже
ступил на порог вечности, тот же голос добавил, что где-то в глубинах
человеческих возможностей высвободится огромная всесокрушающая мощь,
которая обрушится на его убийц.
И видение исчезло.

2
Его звали Римо. Он стоял под темным куполом цирка, наслаждаясь
ощущением силы и безграничной власти над собственным телом.
Даже на высоте восмидесяти футов над покрытой опилками ареной
чувствовался исходивший от нее специфический терпкий запах. Слабо
натянутая парусина тента хлопала под порывами ветра. В нише, где стоял
Римо было холодно, и, как смерть, холодна была металлическая перекладина
трапеции, которую он только что держал в руках, прежде чем, легонько
толкнув, отправил в обратный путь.
Римо прислушался к разговору, происходившему внизу.
- Ну, как у него? Получилось? - полюбопытствовал кто-то.
- Вам уплатили за аренду площадки, которая временно пустовала, а не
за то, чтобы вы торчали здесь и во все совали свой нос. Убирайтесь!
Скрипучий голос и восточный акцент были хорошо знакомы Римо.
- Но я вижу, что не натянуты страховочные сетки.
- А вас никто и не просил заботиться о нашей безопасности, - ответил
скрипучий голос.
- Я обязательно должен это увидеть, но наверху не включен свет. Он
там, на самом верху трапеции, без какого-либо освещения.
- Еще труднее что-либо видеть с зарытым в землю лицом...
- Папаша, ты что, пытаешься угрожать мне? Да ну тебя, дед!
- Чиун! - крикнул, поймав перекладину, Римо. Оставь его в покое! А
ты, приятель, не получишь ни пенса, если не уберешься отсюда!
- Только-то и всего? Ты все равно разобьешься. И кроме том, все свои
денежки я уже получил.
- Послушайте, - взмолился Римо, - прошу вас, отойдите от того
старичка! Пожалуйста!
- От благородного пожилого джентльмена с умными глазами, - уточнил
Чиун, чтобы владелец цирка знал наверняка, о ком идет речь.
- Я никому не мешаю.
- Нет, мешаете. Мне, - сказал Чиун.
- Ну так вот, папаша. Как хотите, а я сажусь и буду смотреть.
Внизу вдруг раздался истошный вопль, и Римо увидел, как тело
здоровенного мужчины взлетело вверх и шмякнулось ничком на землю.
- Чиун, этот парень просто хотел здесь посидеть. Зачем ты с ним так
жестоко?
- В уборке мусора я не вижу никакой жестокости.
- Было бы лучше видеть его живым.
- Он никогда не был живым. У него изо рта воняло гамбургерами, и этот
гнусный запах можно было почувствовать за сотню миль отсюда. Да, он не был
живым.
- Ну хорошо, скажем так - было бы лучше, если бы у него не заглохло
сердце.
- А оно и не заглохло, - проворчал Чиун, - а вот я, наверное, так и
не сподоблюсь дождаться хотя бы самых скромных результатов своего
многолетнего упорного труда, способных убедить меня в том, что лучшие годы
жизни я не потратил на бездарного олуха.
- В общем, я хотел сказать, что достаточно было бы ударить его так,
чтобы потом он постепенно пришел в себя, а то он дергается сейчас в
конвульсиях, того и гляди, умрет.
- Может быть, ты хочешь спуститься и попрощаться с ним?
- Ну хорошо, хорошо!
- И на этот раз постарайся, пожалуйста, выполнить упражнение
прилично!
Римо толкнул перекладину. Он знал, что Чиун видел его так же хорошо,
как если бы купол цирка был освещен прожекторами. Глаз представляет собой
мускул, и чтобы видеть в темноте, достаточно всего лишь его поднастроить,
что достигается путем соответствующей тренировки, как это делается со
всеми другими мускулами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49