Он взял ее за руку, поднес к губам и легонько поцеловал сгибы пальцев.
– Ты удивительная женщина. Невероятная. Упрямая, но… мне кажется, ты без труда найдешь себе подходящего парня. Когда-нибудь.
Много ты знаешь. Я-то уже нашла… вот только не нужна я ему. И это очень плохо.
Тревожный сигнал прозвучал менее, чем через десять минут после того, как Дрю вошел в помещение своей части в четверг утром. В течение последующего часа тревогу давали еще три раза, так что на самый большой в истории Санта-Моники пожар отправились семь команд с насосами, две – с пожарными лестницами и одна спасательная.
Всего повело борьбу с огнем пятьдесят семь человек. Прожорливое пламя захватило четырнадцать частных домов и целые гектары территории. Близкая к морю местность ценилась высоко, и убытки уже считались миллионами.
Сгоревшие дома заменят новыми, молодые деревца и другая зелень закроют обугленную землю, но погибшему человеку жизни не возвратит никто и ничто.
Радиостанции пищали, вращающиеся маячки посылали блики во все стороны, машины продолжали подъезжать, однако место пожара как-то зловеще притихло. Каждый чувствовал утрату. Неважно, что не все постоянно работали с Айвеном Фитспатриком, «Фитсом», не все даже знали его в лицо, но когда кто-то из товарищей погибал, каждый, кто носил форму, тяжело переживал эту потерю. И невольно испытывал вину за то, что сам выжил.
Дрю уже допросил нескольких свидетелей, сделал заметки и, подняв глаза от бумаг, взглянул на старшего брата. Грязь и сажа покрывали его лицо и экипировку. Боль Бена была сильнее, чем у остальных. Ведь это он, командовавший на месте происшествия, вынужден был послать Фитса внутрь дома. На втором этаже огнем оказались отрезаны двое маленьких детей и их мать. Детей спасатель передал в целости из окна сотрудникам, затем вернулся за женщиной.
Дрю, исполняя свои обязанности, расспрашивал свидетелей возгорания, когда заметил рвущееся сквозь крышу мощное пламя. Он немедленно сообщил об этом Бену, тот приказал дать серию коротких гудков, означающую: «Выходи сейчас же!», но Фитсу не повезло. Строение потеряло прочность, и крыша рухнула. Последнее, что они слышали, была оборвавшаяся просьба о помощи по радио. У оказавшегося в ловушке пожарного кончился воздух.
Угрюмый Бен сдернул с себя шлем.
– Я сказал капитану, что к Кристе пойдем мы. Подумал, ты не будешь против.
– Конечно.
Дрю начинал работать в одно время с Фитсом. Всех пожарных связывали дружеские отношения, возникавшие среди тех, кто постоянно ставит свою жизнь на карту, но то, что они пришли на «Тринити стэйшен» вместе, их особенно сдружило. Когда Дрю приняли в группу расследователей, Фитс устроил гулянку, чтобы отпраздновать это событие. Дрю вдруг припомнил, что вечеринка состоялась всего в нескольких кварталах от владений одной знакомой ему бабушки.
Совесть в очередной раз чувствительно напомнила о себе. Его решение относительно Эмили не изменилось. Что не мешало ему думать… о ней…
Желать ее.
Любить ее, черт побери все на свете.
– Ты долго еще будешь этим заниматься? – Бен кивнул на бумаги, лежавшие перед Дрю.
– С полчаса. Встретимся в заднем помещении. Бен кивнул и повернулся, чтобы идти.
– Эй! – окликнул брата Дрю.
Тот остановился и оглянулся через плечо.
– Ты не виноват, – сказал Дрю, – это несчастная случайность.
Бен отвернулся и молча зашагал к машине. Ему и не нужно было ничего говорить: Дрю увидел его глаза, ощутил его тоску и понял, что Бен не принял его слов.
Глава четырнадцатая
По дороге к дому Фитспатрика они молчали. Каждый был занят своими мыслями. Разумеется, жена каждого пожарного, каждого полицейского или летчика знает, что работа мужа опасна; Дрю, правда, от этого было не легче.
Капитан при их отъезде сказал: Криста Фитспатрик – сильная женщина, она выдержит эту потерю. Ей просто некуда деваться, у нее два сына, и сейчас они зависят от нее больше, чем когда-либо.
Уж кто-кто, а Дрю знал, что дети могут ничего не значить в подобном случае, знал по собственному горькому опыту. Эмили наехала на него тогда, потому что ей… не понравились его доводы. Правда ей не понравилась, захотелось, чтобы он смотрел на вещи ее глазами.
Чушь. Он не изменит своих взглядов по той простой причине, что прошлого изменить нельзя. Что было, то было. Свершившееся нельзя переиграть вновь.
И цель их нынешней поездки только подтверждает: он прав, разрывая ставшие слишком близкими отношения. И ее выдумки тут ни при чем. А остаться один он не боится.
Бен подрулил к обочине рядом со скромным домиком, каких много на подъездных шоссе к большому городу. Припарковался, заглушил двигатель и вынул ключи из зажигания. Дурные предчувствия Дрю усилились. Он никогда еще не приезжал с подобной миссией, но представлял, чего ждать. Многие воспоминания со временем меркнут, но он никогда не забудет той ночи. Как старший брат пытался утешить безутешного отца, как он сам испугался, когда отец вышел из себя. И как Перри-старший со злостью накинулся на детей, обвиняя их в том, что их мать не хочет больше жить.
Джоанна Перри не умирала три долгих дня. Она не хотела умирать, пока не сможет с ними попрощаться.
– Подождешь здесь? – спросил Бен.
– Нет, – ответил Дрю, – я должен выполнить перед Фитсом последний долг.
Он понял, что Бен имел в виду. Брат от природы был склонен защищать других. С той самой ужасной ночи Бен изо всех сил старался оградить его и Кэйла от суровой прозы жизни, старался все эти долгие годы. А жизнь редко ставит более суровые задачи, чем необходимость сказать жене, что ее муж погиб при исполнении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38