Соль ангелов
В то время… – я имею в виду время не человеческое, а наше, ангельское, поскольку, если Отец наш пребывает в совершенно безвременной вечности, то херувимам и серафимам нужно ведь какое-то время, чтобы петь свое «Свят, свят, свят Господь Саваоф!» – итак, в то самое время какая-то тень стала подниматься с земли людей. Это был липкий туман коричневого цвета, на поверхности которого то и дело лопались пузыри. Он густел прямо на глазах. Ангелы-стражи, в чьи обязанности входит следить за загрязнением космоса, забили тревогу. Мы все сбежались и наклонились над краем света.
Но там ничего не было видно, кроме этого шара, черного не как тьма – вороная сестра света, – а как пустота или, вернее, как кишащая масса гниющих вибрионов. Вонь поднималась до нас. Маленький ангел с чувствительным сердцем воскликнул: «И это делают наши бедные люди!» и расплакался, размазывая слезы по щекам сжатыми кулачками. Сострадание волной накатило на нас. Как можно желать собственного падения? Как можно с таким удовольствием валяться в грязи, пачкаться в крови? От одной мысли об этом становится мерзко. Мессир Рафаил, который ведает у нас информацией, распорядился провести расследование. Вот что оно показало.
Люди по природе своей непрозрачны, поскольку предполагается, что они должны отражать Божественную любовь. Мы же, наоборот, просвечиваем насквозь, так как только преломляем ее. Поэтому справедливо говорить только о «человеческой природе», тогда как выражение «природа ангельская» неверно: мы недостаточно непрозрачны, чтобы иметь свою природу. Однако непрозрачность бывает разная: одно дело отражать свет, но совсем другое – его поглощать. А с жителями одного города на планете Земля произошла отвратительная мутация: чем больше потоков света изливал на них Господь, тем больше тьмы они из него производили, В противоположность деревьям, поглощающим свет и вырабатывающим взамен него хлорофилл, они переваривали его и превращали в тьму.
Откуда взялось такое извращение? Как это обычно бывает, мнения экспертов разделились. Одни считали, что это результат классовой борьбы, другие связывали это с распространением ростовщичества, третьи – с предоставлением женщинам права голоса. Однако все были согласны в том, что во многом этому способствовали падение веры и упадок государственности. Мессир Рафаил послал двух ангелов по имени Аф и Кезеф, чтобы те разобрались на месте.
Вы знаете их: Аф, князь Гнева, выкованный из черно-красных огненных цепей, – тот самый, что в один прекрасный день проглотил Моисея до самого его обрезанного члена; Кезеф – один из пяти ангелов Разрушения; чтобы обуздать его, Аарон вынужден был запереть его однажды в Ковчеге Завета. Без малейшего содрогания они погрузились в зловонное облако.
Приземлившись посреди города, они удивились, хотя и были готовы к этому, не виданному ими доселе уровню непрозрачности. И если бы только непрозрачности! Казалось, что все вокруг весит вчетверо больше своего настоящего веса; перья птиц были будто свинцовыми; трудно было оторвать ноги от земли, чтобы сделать шаг, – так тяжел был воздух. У людей и правда есть такая особенность – влиять на то, что их окружает, и передавать этому свои собственные уродства.
– Какой ужас! – сказал Аф.
– Какая мерзость! – сказал Кезеф.
Они пошли.
На мостовых валялись с виду трудоспособные молодые люди, которые были не в силах удержать свой вес. Они курили анашу, зажав между колен плошку для подаяния. Из-под заскорузлых от грязи одежд были видны вызывающие татуировки, делавшие их кожу похожей на плакаты. Бесформенные самки со слоновьим изяществом вертели крупами в попонах из размалеванных тканей; волосатые самцы покачивались, щеголяя дряблой грудью и туго обтянутыми детородными органами. Небритый, одутловатый карлик, тяжелый, как чугунная болванка, предлагал прохожим таблички с картинками, изображающими необычные формы спаривания. С трудом передвигая ноги, как во сне, прошла по улице колонна демонстрантов: бескровные мужчины и женщины, некоторые без носа, выставляли напоказ свои язвы, заявляя при помощи транспарантов и выкриков свое право на свободную пропаганду их образа жизни. Совет судей приветливо встретил их на ступенях здания суда и поспешил присоединиться к их требованиям. В гимнасиях, слепившись передами, задами, головой вверх, головой вниз, образуя что-то наподобие гроздьев, люди опробовали различные способы элементарного сопряжения тел. В тени портиков голые мальчишки соревновались, измеряя определенные части тела. У сточных канав недозрелые, но уже беременные девицы, железными щипцами выдрав из своего лона плод, бросали его в клоаку. Аф и Кезеф достаточно нагляделись на все это. Они полетели обратно.
Вернувшись, они представили отчет ангелам-экспертам, в основном престолам, которые установили, что население города больно обширным раком «я».
«Я» – это орган, о котором мы не имеем представления, но люди обладают им; он позволяет им судить о Добре и Зле, чаще всего с грехом пополам, из-за него Господь любит их больше, чем нас, но орган этот легко разлаживается и часто принимает чудовищные формы.
К несчастью, рак этого органа не смертелен. Опухоль «я» не может его уничтожить, а лишь обрекает на постоянное сильнейшее удушье. Все вместе горожане, скорчившись посреди продуктов своей жизнедеятельности и различных отбросов, с упоением мазались ими и должны были бы вот-вот утонуть в них, если бы, несмотря на размягченные мозги и осоловевшие от разврата глаза, внутри каждого из них, словно горящий уголек, не теплился неувядающий росток Божьего подобия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89