Они выбрали путь в обход, в стороне от площади Синьория, чтобы не проталкиваться сквозь толпы туристов и не видеть бесчисленных фотовспышек. Туристы, приехавшие со всех концов света, настойчиво пытались пригвоздить воспоминания к своей памяти при помощи кусочка фотобумаги, которой суждено со временем побледнеть, помутнеть и даже потерять форму. Ласло терпеть не мог повального увлечения фотографией, у него складывалось ощущение, что люди хотят научиться хранить не в памяти, а в архивных альбомах неповторимые мгновения восхищения чем-то необычным или неожиданным. «Пребывая в восторге, ничего не запомнишь, и фотография тебе не поможет», – мрачно сказал венгр Полу, который в ответ лишь пожал плечами. «А почему бы в конечном счете не помочь себе, используя современную технику», – подумал он. Если во всем опираться только на то, что уже известно и подкреплено теоретическими выкладками, то никогда не сделаешь и шага вперед. А ведь территория неизведанного, никому не принадлежащего еще так велика. Другое дело, что оставаться в мире непознанного продолжительное время слишком страшно, и не каждый решится на такую экскурсию. Гораздо приятнее и безопаснее съездить туда, куда есть доступ любому желающему. Ласло улыбнулся. С его точки зрения, англичанин в чем-то был прав. «В конце концов, – подумал он, – правы те, кто считает меня слишком ворчливым и непримиримым ко всему, что мне не по душе».
Дверь в дом де Лукки была заперта. Ни в одном из окон не горел свет. Гости нажали на кнопку звонка и стали ждать. Вскоре в динамике домофона послышался голос Андреа – более сухой и официальный, чем обычно. «Судя по всему, нас здесь не слишком-то хотят видеть», – вынуждены были признаться друг другу посетители; впрочем, они приехали так далеко не ради собственного удовольствия и были намерены нанести визит актерам, даже если те в открытую дали бы им понять, что не желают их видеть.
Лишь поднимаясь по лестнице, они вдруг осознали, что не разработали никакой стратегии поведения. Им оставалось лишь идти в лобовую атаку и прямо попытаться выяснить, где можно найти Антонио. Ласло, как профессионал в выяснении того, что люди обычно стараются скрыть, начал разговор первым:
– Синьорина де Лукка, мы приехали из разных уголков мира и проделали этот путь не для того, чтобы уйти с пустыми руками. Надеюсь, вы понимаете, что мы понятия не имеем, куда нам еще обратиться, и рассчитываем на объяснения с вашей стороны, которые позволят нам успокоиться и, быть может, прекратить бесполезные поиски.
Коломбина одарила их обоих тщательно подобранной улыбкой. Она словно ждала именно такого объяснения вполне ожидаемому визиту двух иностранцев. Как обычно, она проводила их в зал, где столь же неизменно горел огонь в камине и сейчас пахло кокосовыми пирожными.
– Да что вы такое здесь жжете? – нетерпеливо спросил Пол. – Всякий раз, когда я оказываюсь в этом доме, здесь пахнет не так, как раньше, причем всегда приятно и ненавязчиво.
– Благодарю за комплимент, – ответила Коломбина. – Этот дом – он как живой и меняется, как меняемся мы, как меняетесь и вы сами.
Ласло сел в кресло без всякого приглашения и расстегнул пуговицы на пальто. Пол, не снимая плаща, подошел к камину. Венгр впился глазами в Андреа и спросил:
– Раз уж вы такая бойкая и ушлая, то не соизволите ли подсказать, где находится Антонио, единственный сын моего клиента и наследник более чем значительного состояния. Все, кто с ним знаком, подтвердят, что речь идет о человеке с не совсем здоровой психикой, который легко мог стать жертвой злонамеренных действий людей, не обремененных моральными нормами.
На Коломбину вульгарный тон венгра не произвел, казалось, никакого впечатления. Ласло внутренне и сам удивлялся, как ему, адвокату из почтеннейшего бюро, удалось подобрать тон, присущий скорее не слишком разборчивому в методах дознания следователю. Пол, в свою очередь, не сводил глаз с Андреа; он вдруг со всей отчетливостью понял, что она и есть та самая женщина из потустороннего мира. Именно с нею он говорил, с нею – сожительницей мертвецов, на которую его несчастный племянник указал как на единственную возможную собеседницу в том унылом мире.
– Вы же знакомы с Марком, с моим племянником. Вы с ним общались – не знаю уж, в какой форме, и, быть может, продолжаете общаться до сих пор. Вы ведь и меня знаете, или скажете – не помните?
Ласло посмотрел на него удивленно и несколько раздосадованно. Слова Пола шли вразрез с тем, что вплоть до этого момента говорил ему англичанин. Лишь удрученное выражение на лице Пола заставило адвоката удержаться от язвительных замечаний. Коломбина ничего не ответила, но посмотрела на Пола совсем не так, как раньше: в ее глазах мелькнуло что-то похожее на заговорщические искорки.
– Я не знаю, знакомы вы были до нашей общей встречи или нет, да мне это, по правде говоря, и неинтересно, – заявил Ласло, явно раздраженный тем, что пребывал в неведении относительно прежнего знакомства своих собеседников. – Я прошу вас лишь об одном: скажите мне, где Антонио. Молодых мексиканцев здесь не так много, и я уверен, что они не пропадают незамеченными. Если вы не скажете мне этого добровольно, я сумею найти способ заставить вас говорить.
Угрозы Ласло не произвели на хозяйку дома никакого впечатления. Юная Андреа невозмутимо посмотрела на адвоката, а затем, повернувшись к нему спиной, стала поправлять лежавшие в камине поленья, от которых по всему залу распространялся сладкий аромат пригоревшего кокоса. Глаза Пола загорелись, и он, словно нажимая на курок, выпалил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158