Ее еще раз качнуло, после чего, вскрикнув, она упала в темную воду. Я сразу же кинулся за ней. Это место оказалось настолько мелким, что можно было просто стоять на дне. Несколько мгновений спустя она была мертва.
– Почему же вы молчите?
– Не о чем говорить.
– Ну, можете сказать, что все бездушно, жестоко. Что я настоящее чудовище.
– Это кто-нибудь заметил?
– Все продолжали танцевать в зале. А распивать напитки на террасе было уже слишком холодно. Наступала осень. Сквозь темные кусты рядом с курзалом можно было разглядеть лишь несколько силуэтов. Грязный и мокрый, я постарался скрыться. Перейдя на бег, почувствовал, что замерзаю. Я побежал обратно, но на озере царило абсолютное спокойствие. Вскочив в лодку, начал как веслами грести руками. Чтобы найти ее, стал выкрикивать ее имя, хлопать руками по воде, по этой проклятой воде, в которой она исчезла, она – моя Хризантема, моя несравненная, прекрасная, талантливая Хризантема. Я кричал и выл. Не переставая бил кулаками по темной илистой воде. Однако я так и не сумел найти ее, мою Хризантему, которую безумно любил и которая до конца любила меня. Потом появились люди, они мне что-то кричали, а я ничего не понимал, так как сам очень громко кричал, снова и снова повторяя одно слово – Хризантема! В результате кто-то вытащил меня из воды. Это было непросто, потому что мне не хотелось вылезать. Мне обязательно хотелось ее найти. Подержать в своих руках… Я еще раз хотел ее утешить, ощутить, погладить холодное тяжелое тело. Я почувствовал, как меня уносят, и я не переставая горестно выл. На следующий день, напичканный болеутоляющими средствами, я очнулся в больнице. Где же Хризантема? – прошептал я. Потом закричал: где она? Ко мне на постель присел врач. Вы сделали все, чтобы ее спасти, спокойно проговорил он. Вам не в чем себя упрекнуть. Так где же она? – настаивал я. Возле постели появился какой-то молодой человек в потертой кожаной куртке. Полиция, проговорил он коротко. Что с Хризантемой? – спросил я. Она мертва, ответил тот. Я разрыдался. Вы мужественно прыгнули в воду вслед за ней, но скорее всего вам не удалось бы ее спасти, сказал он, кладя руку на одеяло. Почему же? – спросил я, ощущая, как мимо уголков рта на подушку капают слезы. Она страдала маниакальной депрессией, а в воду прыгнула в состоянии сильного опьянения. На наш взгляд, она лишила себя жизни, произнес он и встал. Самоубийство, вы понимаете? Завтра мне потребуются еще некоторые подробности. Пока отдохните. Потом появилась медсестра с похожей на изюминку родинкой у уголка рта и сделала мне укол.
– И никто не видел, что произошло на самом деле?
– Мне думается, никто.
– Но ведь была же свидетельница.
– Да.
– Кокин.
– Да.
– Почему же она не вызвала полицию?
– Не знаю.
– Вероятно, потому, что правосудие осуществляет лишь наказание, но не месть.
– Боже праведный.
– А вы что думаете?
– Я уже ничего не думаю.
– Может, примете рюмку спиртного перед сном?
– Мое светило уже давно закатилось.
– С позволения сказать, вы были в более приличном состоянии.
– Знаю, что я старый низкопробный халтурщик, не более того.
– Вот, держите.
– Прощай, черная роза, черная гавайская роза. И когда я ласкаю других девушек, думаю лишь о своей розе, черной гавайской розе. Ведь любая сказка однажды кончается.
– Вы ужасно выглядите, госпожа доктор.
– Вы тоже.
– Как поступит Кокин?
– Вы ведь ее лучше знаете.
– К чему все это? Почему она сразу меня не пристрелила?
– В казни есть какая-то пощада. Мне думается, вас ожидает медленная смерть. И раз вы меня спрашиваете, то мне хотелось бы одного: чтобы вы умерли, как ее мать, – от руки человека, которого любите.
– Дайте нам уехать.
– Вы уверены, что хотите этого?
– Это единственно правильное решение.
– Что ж, будь по-вашему.
– У вас еще остались деньги?
– Не так уж много. Но я вскоре рассчитываю на значительное наследство.
– Я бы никогда не связался с вами.
– Вполне вероятно.
– Вы ведь не рассчитываете всерьез, что я подпишу это завещание.
– Существует ли альтернатива?
– План «А» кажется вполне приемлемым. Подстроенное убийство. После этого встретимся где-нибудь на юге.
– Видите ли, и это не получится без завещания.
– Наверное, вы рассчитываете всех перехитрить.
– Вы угадали.
– Вы что, мужчин ненавидите?
– Да нет же. Они бывают весьма занятными.
– Теперь ваша очередь. Рассказывайте.
– Почти нечего рассказывать. В общем-то вам все уже известно. Большинство мужчин не отличаются широким размахом. Но мошенники, соблазнители, авантюристы – именно те, к кому я питаю слабость.
– Вы все это запланировали с самого начала?
– Именно так.
– Кто подтвердит мне, что вы сдержите данное слово, если вначале заполучите завещание?
– Просто доверьтесь мне.
– Почему я должен так поступать?
– Потому что я хорошо к вам отношусь.
– В самом деле?
– У вас ведь прекрасное будущее. Мы остановимся в великолепной гостинице, прямо у моря. И пока я у бассейна стану перелистывать журналы, до меня из бара будет доноситься музыка Гершвина «Я крохотный агнец, заблудший в горах». Вы никогда еще не играли так эмоционально, клавиши так и прижимаются к вашим пальцам, а вы играете легко, словно шутя, словно себе в удовольствие, а не по заказу. О нет, это своего рода дивертисмент, утонченное хобби джентльмена. А в промежутках мы будем отдыхать, выпивая под вечер по рюмочке спиртного. По субботам вы будете доставать из шкафа красный лаковый бюстгальтер, и…
– Вы лжете.
– Трудно спорить о правдивости будущих видений.
– Я укладываю чемодан.
– Неужели?
– Да, не теряя ни минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54