– пропела Регина.
– Племянник из Дингсда? – сострила Сибилла, которую слезы явно освежили. – Ну поздравляю!
Она медленно пошла к своему месту и стоя выпила пиво одним глотком. По квартире разносились уже более спокойные звуки фортепьяно.
– These foolish things, – профессионально отметила Сибилла.
– Это правда, Андре? Ты племянник Регины? – Голос Штефани стал строгим.
Вместо ответа тот взял ее руку и снова приступил к поцелуям.
– Андре, скажи мне! – настаивала Штефани.
Он виновато поднял глаза и сначала посмотрел на Штефани, взволнованную и разгоряченную, затем на Регину, в развевающихся одеждах шагавшую по комнате и строившую ему гримасы, словно в попытке передать тайное физиогномическое послание.
– Какого черта, мне надоели эти игры в прятки… Джина – моя мать!
– Твоя мать? – ошеломленно закричала Штефани. Она отшатнулась от него с таким ужасом, будто была на волосок от совершения инцеста с собственным сыном, которого она никогда не рожала. – Но это… это уже…
– Не так забавно, – закончил Андре.
– У тебя сын? – спросила Штефани, с ненавистью глядя на Регину.
– Сын? – повторила Сибилла. В ее голосе тоже звучала враждебность. Она, как и почти все женщины ее круга, ради перспективной работы и женатых мужчин отказывалась от детей. Регина нарушила этот неписаный закон. Предательница, как выяснилось.
– А что значит – сын? – пренебрежительно сказал Андре. – Сначала приемные родители, потом недолго с ней, просто кошмар, затем закрытая школа для детей из благородных семейств, но ничего не вышло, меня оттуда сразу же вышвырнули, потом много лет ни слуху ни духу, и вот пару месяцев назад она меня снова нашла. Так ведь, Джина?
Все посмотрели на Регину, которая, тяжело дыша, стояла перед Андре, руки на поясе, поза как у торговки на рынке. Было видно, что больше всего она хочет его поколотить.
– Зай-чик… – прошипела она.
– И вот тут в ней проснулась материнская любовь! Она решила сделать из меня художника, ну а вдруг получится, подумал я. – Андре улыбнулся Регине, которая опустилась на стул и взирала на него в полной растерянности. – Она всегда говорит: it' a crazy game, выучи правила – и твое дело в шляпе!
– Вот тут госпожа Крессвиц, для разнообразия, совершенно права, молодой человек, – сказал Герман.
– Андре, прекрати! – В голосе Регины прозвучала угроза.
– Ну почему же? Это ведь была твоя идея! Поэтому мне и пришлось учить всю эту муть! – Андре вызывающе посмотрел на остальных. – Она пригласила из университета одного типа, такого невзрачного, по лицу сразу видно, что между ног у него ничего нет, так он целую неделю грузил меня этой чушью – «концепция», «топография сознания», вся эта заумь – «кибергнозис» и «Мнемозина», до сих пор не знаю, что это означает, Джина тоже не знает, она даже не знает, что такое ПМС, хотя он у нее длится неделями… Ладно, ладно, шутка, Джина, ну вот, меня это доставало, но чего не сделаешь ради материнской любви…
– Андре, shut up, и немедленно, я тебя вышвырну вон, если еще скажешь хоть слово, маленькое мерзкое чудовище… – С этими словами она вскочила и ринулась к нему, высоко держа в руке веер, словно намереваясь отшлепать.
Штефани ее перехватила.
– Регина, успокойся, это заходит слишком далеко!
– Что? Далеко? Еще полчаса, и вы бы с ним неизвестно чем занялись, ты уже вся сгорала от нетерпения…
Она с отвращением смотрела на Штефани.
– Госпож-ж-жа ф-ф-фон Кресссвиц, Штефани… я прощу вас, я оч-ч-ень вас прошу, мы ведь стоим на ступени эв-в-волюций, когда все можно обсудить под-д-добающим образом…
– Но не в том случае, когда у некоторых вместо головы то, что должно быть между ног, – парировала Регина.
– А ты чем думала, когда делала меня? – спросил Андре. – Уж мозгов в твоей башке точно не было!
– Андре… – воскликнула пораженная Регина. И зашаталась. Штефани подхватила ее, чуть не потеряв равновесия. Затем они осторожно сели. Регина начала плакать.
– Я этого не заслужила, Андре, не заслужила… – прохрипела она.
– Воды! – заорал Себастьян, но никто не двинулся с места.
Андре протянул Регине бутылку с шампанским.
– Ну ладно, вот, выпей, «пантер рэй» или как ты там говоришь…
Регина взяла салфетку и вытерла пару черных слезинок в уголках глаз.
– Да, я понимаю ваше горе, – мягко сказал Герман. – Я сам являюсь почетным председателем общества поклонников Ирода, юридический адрес – Вифлеем, дом родной для детоненавистников, и здесь, по вам и вашему… э-э-э… сыну, видно, куда может завести людей пагубная страсть к продолжению рода…
– Общество поклонников Ирода? – пораженно спросил Себастьян.
– Ну да, это избранное и очень уважаемое общество, целью которого является популяризация постнатального контроля за рождаемостью, в известном смысле. И если я не ошибаюсь, милейшая госпожа Крессвиц сейчас могла бы пополнить наши ряды… – Герман поклонился в сторону Регины, – но, к сожалению, дам туда не допускают из-за реальной опасности, что они вновь возьмутся за старое…
– Какой кошмар, о Боже, какой кошмар, – всхлипывала Регина.
– И кто же отец? – спросила Сибилла, совершенно не впечатленная состоянием Регины.
– Отец, ах… – фыркнула Регина. Она положила на стол салфетку, украшенную разноцветными пятнами, и поглубже воткнула в волосы перо.
Благодарно взяла бутылку с шампанским и налила себе в бокал, где еще плескались остатки пива.
– Пер-р-рестаньте! Я с-с-сейчас принесу приличные бокалы! – крикнул Себастьян и удалился из столовой с видимым облегчением, радуясь поводу сбежать на несколько минут.
– Тогда я как раз была худой, – продолжала Регина тихо. – Я то толстела, то худела, то опять толстела… Всегда, стоило мне только похудеть, происходило что-то невообразимое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44