Соединение молодых наконец примирит и старых.– А что думают сами молодые?– Вильям… беспечен. Он съест все, что положат ему на тарелку. А Сара… она весьма рада.Странно было слышать это об ожидаемом браке. Но я не отступал:– Тогда почему вы думаете, что госпожу Сару Констант, вашу кузину, пытаются отравить?– Потому что у нее есть враг, решивший, что она не выйдет замуж за Вильяма Сэдлера.– И она на самом деле говорила о врагах, об отравлении?– Не столько словами, нет, хотя однажды она и вправду упоминала странный цвет и запах у пищи, – ответила Сьюзен Констант. – Она очень чувствительная. Готова навзрыд рыдать из-за смерти любимой собачки. И рыдает.Скорбь по умершей собаке не показалась мне чем-то необычным, хотя тон Сьюзен Констант подразумевал, что ее, Сьюзен, не так легко вывести из равновесия. Она продолжала:– Но мне достаточно взглянуть на Сару, чтобы увидеть: что-то подтачивает ее изнутри. Она похудела и осунулась, жаловалась на гнойники и волдыри на спине. Она говорит, что иногда у нее жар и лихорадка.– И это вызывает у нее подозрения?– Это вызывает подозрения у меня. Сара доверчива по природе. Раз уж она сама не может о себе позаботиться, кто-то должен быть подозрительным вместо нее.– Может, она беспокоится о будущей свадьбе, – предположил я. – Даже если возражений действительно почти нет, ее, возможно, все же заботит мысль, что она поступает против воли своих родителей.– О, она больна, поверьте мне.Меня тронула беспомощность в ее голосе. Я хотел поверить ей, или, по крайней мере, наполовину хотел. Я наблюдал за цаплей на другом берегу реки: она взлетела, тяжело взмахивая крыльями.– Кто-нибудь еще обнаружил симптомы, о которых вы говорите?– Никто не знает ее так, как я, даже кормилица Рут. Если бы они заметили что-то неладное, они скорее всего списали бы это на беспокойные разум и сердце, как вы только что.– А сама Сара говорила кому-нибудь об этих симптомах? Своему будущему мужу, например.– Она ничего ему не скажет. В любом случае я думаю, что она сама не сознает свое истинное состояние. Или не хочет сознавать. Она пытается превратить все в шутку.– А что, если поговорить с врачом? Доктором Ферном?– Только не с ним.– Отчего нет? В конце концов, вы должны доверять ему.– Почему? – В ее голосе прозвучало неподдельное любопытство.– Вы рассказывали, что он проявил достаточно способностей, чтобы отыскать пропавшую чашку, погадав на нее.– Способности – это еще не доверие. А между пропавшей безделушкой и попыткой отравления огромная разница.– Ну тогда с кем-нибудь еще. В Оксфорде, должно быть, полно мудрых людей, с кем вы или ваша кузина могут поговорить.– Говорю вам, Сара не принимает свое состояние всерьез. Она скорее будет думать о своей свадьбе. Мечтать о ней.– А когда она будет, свадьба?– Сейчас между моей семьей и Сэдлерами ведутся переговоры. Если они окончатся к удовлетворению обеих сторон, свадьбу отпразднуют вскоре.– Я все еще не понимаю, почему вы рассказываете мне все это. Что я могу сделать?– Я не знаю, к кому еще обратиться, – сказала она и этим, естественно, завоевала маленький кусочек моего сердца – если не разума.– Я всего лишь актер.На этот раз я не добавил «простой».– Другой член вашей труппы рассказал мне, как однажды вы помогли одной семье в Сомерсете, когда они попали в безвыходное положение, и как вы пролили свет истины на это темное дело. Говорят, что у вас это получается.– Кто рассказал вам?– Некто по имени Абель Глейз.Так вот оно что! Вот о чем они с Абелем толковали у Фернов. Что ж, это была моя вина, раз я позволил себе намекнуть своему другу на то, что я несколько помог в том деле с семьей Эгейтов и смертями, случившимися в ней. Конечно, я с таким" же успехом мог обронить подробности одного или двух других загадочных дел, в которые я был вовлечен. Теперь мне воздавалось сполна за мое легкомысленное тщеславие. Если вы столкнулись с тайной, расскажите о ней Ревиллу и поглядите, как неуклюже он будет нащупывать путь к разгадке.Мы все еще шли вдоль берега реки. Теперь я остановился, принуждая тем самым Сьюзен Констант тоже замедлить шаг, и повернулся к ней:– Госпожа Констант, я не думаю, что вы со мной вполне откровенны.На ее лице появилось озадаченное выражение.– Почему нет… Николас? И вы должны называть меня Сьюзен.На это я еще больше насторожился.– Как бы я ни называл вас, вы не говорите мне всего. Вы боитесь за вашу кузину Сару потому, что она больна, и потому, что вы думаете, кто-то решился не допустить ее брака. Но нет никаких подтверждений тому или другому, кроме того, что она похудела и осунулась и у нее – как вы сказали? – волдыри на спине. Откуда весь этот разговор о яде и врагах?– Вы хотите, чтобы я рассказала больше?– Если вам есть что еще рассказать.– Тогда слушайте и судите сами. Но если вы не поверили мне раньше, тогда еще меньше вероятности, что вы поверите мне теперь.Она ловко вывернулась, обвинив меня в открытом недоверии, когда я всего лишь думал, что она, вероятно, вообразила себе несуществующий заговор и врагов, – но я не протестовал. Вместо этого я ждал. Избегая смотреть мне в глаза, Сьюзен глядела на быстро текущие воды Исиды.– За городскими стенами недавно умерла женщина – на ферме, недалеко от земель Константов.– Отравлена? – спросил я.– Возможно. – Сьюзен проигнорировала легкую тень насмешки в моем замечании. – Но она уже была довольно стара и готова умереть.– Вы знали ее?– Все знали старую матушку Моррисон. Она и ее семья всегда арендовали землю у Константов. Но послушайте, это не важно. В тот день, когда она умерла, я прогуливалась неподалеку от того дома. Стояла прекрасная погода, и я вышла из дому рано, так как не смогла уснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90