В этом странном, полубессознательном состоянии вереница теней прошла перед моим мысленным взором – теней, шедших парами, плоских, как изображения на картине. Все они имели какое-то отношение к загадочным событиям в Оксфорде, хотя сейчас я и не мог понять, что их связывало.Пара за парой.Шел покойный доктор Ферн: он шагал широко, нисколько не осознавая того, что был призраком, болтал со своим помощником Пирманом, дружески положив руку на плечо слуги.Потом появились кузины Сара и Сьюзен Констант, одна – хорошенькая, нежная и чувствительная, как птичка, другая – сдержанная и серьезная, но все же привлекательная. Она пыталась убедить свою родственницу выпить из кожаной бутылки, которую несла с собой, но Сара лишь отмахивалась от нее тыльной стороной ладони.Потом мимо прошествовали Джек и Джейн Давенант. К моему удивлению, хозяева «Таверны» держались друг с другом довольно дружелюбно. На моих глазах они исчезли в ивовых зарослях – вроде тех, что растут вдоль берега реки на лугах Крайст-Черч. Через некоторое время из-за деревьев вышла госпожа Давенант, без мужа, но в сопровождении Вильяма Шекспира. Как обычно, разгадать выражение лица сочинителя было невозможно. Она же размахивала руками в своей цыганской манере, но я не мог понять, было ли это вызвано волнением, гневом или вообще каким-то другим чувством.Эти двое пропали, а на их месте появился Вилл Сэдлер. Он оживленно беседовал с человеком, которого я сперва не смог разглядеть, так как студент заслонял его собой, стоя, кажется, в плохо освещенной комнате. Затем Вилл слегка отодвинулся, и я узнал бычий силуэт доктора Ральфа Бодкина. Ну и в этом не было ничего сверхъестественного, ведь Бодкин был когда-то наставником Сэдлера и они до сих пор поддерживали приятельские отношения.Затем вышла странная пара. Я видел их вместе лишь однажды, и то был не самый счастливый случай. Теперь я вновь наблюдал Анжелику Рут вместе с возчиком по имени… как же его звали?… Хобби… Нет, Хоби. Джон Хоби. Тот, что так опрометчиво переехал ее на Хедингтон-хилл и на которого она насылала проклятия. Но ведь теперь они оба были мертвы, не так ли? Я сам обнаружил труп госпожи Рут: она лежала на кровати в своем доме на Кэтс-стрит, и глаза ее вылезли из орбит, как смородины из пирога. А Хоби – он утонул в Исиде. Если оба они ушли из этой жизни, то я мог поручиться, что их вражда перешла и в мир иной, ибо кормилица Рут по-прежнему поносила злосчастного возчика. Мне казалось, она вот-вот вынет сушеную рыбу из-под своих объемных юбок и примется колотить его по башке. Он же стоял съежившись и понурив голову, и огромный нарост, свисавший с его шеи, производил особенно нелепое впечатление.Потом вся эта сцена растворилась, и ее место заняла гораздо более зловещая картина.Я снова был в переулке между высокими стенами колледжей. Две тени – не то монахи, не то птицы – пронеслись мимо меня как ведьмы, их плащи хлопали их по лодыжкам. Один из них снял свой капюшон. Это был Кит Кайт. Он поймал мой взгляд, остановился, хихикнул и хлопнул себя по голове, как будто говоря: «Да, это я». Но лицо другого по-прежнему скрывалось под маской. Сначала, я считал этого неизвестного сообщником Кайта, но все было совсем наоборот. Тот, что в маске, был главным, а Кайт всего лишь исполнителем. Затем обе фигуры унеслись из поля моего мысленного зрения.Я моментально проснулся. Точнее, перед моими глазами встало мое настоящее окружение. Комната на первом этаже богатого дома на Гроув-стрит в городе Оксфорде. Впрочем, без сомнения, я все еще грезил, ибо при свете качавшегося фонаря я различил те самые тени: они больше не парили в воздухе, но ступали по твердой земле. Оба облачились в свои защитные костюмы: капюшоны с клювами, плащи, светлые трости. Один из них держал фонарь: лучи света, проникая сквозь мои прикрытые ресницы, казались золотыми нитями.– Вот он.Говорил Кайт – его голос, хоть и заглушённый, все же был узнаваем.Они подошли к кушетке, на которой я лежал. Моя голова была слегка повернута в их сторону, зубы обнажены, глаза неподвижно уставились в какую-то точку во мраке. Двое остановились, как будто меня окружала невидимая стена.– На нем чумные знаки, – сказал другой.– Посмотри на его руку, – сказал Кайт.– Подожди… не подходи слишком близко.Головной убор еще больше искажал его голос, чем у Кайта, но все же и в нем было что-то неуловимо знакомое.Один из них – Кайт, кажется – поставил фонарь на пол, протянул свою белую трость и ткнул меня ею в бок. Ткнул на пробу, почти почтительно. Слава богу, у меня есть кое-какой опыт изображения мертвеца. Однажды – когда меня закололи в самом начале сцены битвы – мне пришлось лежать на краю сцены «Глобуса» прямо перед зрителями. Казалось, это продолжалось часы, да еще и дождь моросил, и при этом на моем лице не должно было отражаться большего неудобства, чем то, которое испытывает человек, умерший насильственной смертью на поле сражения. Вся штука в том, чтобы полностью расслабить мышцы, дышать неглубоко и думать о чем-нибудь более приятном. Чем я и пытался заниматься сейчас, когда лежал на кушетке и получил пару тычков в бок. Потом второй голос сказал: «Довольно».Я благодарил Господа, что они не подошли слишком близко. Обстоятельства благоволили хитроумию Абеля и его умению обращаться с гримом – эта пара поверила в мою смерть. Тонкий жезл позволял своему владельцу держаться на расстоянии от заразы, так что Кайт, наверно, стоял в нескольких футах от меня. К тому же свет шел с пола, а фальшивые могильщики носили капюшоны, которые ограничивали их зрение. Толстые линзы поблескивали в полумраке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90