Отдуваясь, кряхтя и морщась, Микаэлян
пил ледяной боржоми маленькими глотками и старался не смотреть на
Столыпина.
- А эта галиматья об управляемых биосферах? Или о "жизненных
инъекциях"? Какие перлы: "Намеренное введение в чужие миры естественных
или искусственных организмов может разбудить спящие миллионостолетиями
пустыни кристаллопланет, и кто знает, какие горизонты откроются нам
тогда!" Каково, а? А ведь молодежи только свистни - она на рога полезет...
Провокация!
Микаэлян посмотрел пустой стакан на свет и поставил его на стойку.
- Слушай, Столыпин, ты на Луне был?
- Был. А...
- В скафандре?
- Смеетесь, Манук Георгиевич? В мои годы - скафандр!
- Вах! Так ведь на Луне нет атмосферы! И жизни нет! Что же ты
наделал, Столыпин? Ты давно уже мертвец!
- Ах вот вы о чем... Но Луна - это совсем другое дело!
- А у нас в Армении говорят: "Если кончил одно дело - скорей берись
за другое, иначе не успеешь сделать третье". Хорошо говорят, да?
- Манук Георгиевич, значит, вы...
- Ничего и не я! - разозлился вдруг Микаэлян и зашагал к дверям,
раздвигая толпу мощным коротким корпусом.
В буфете снова зашумели.
- Товарищи, а ведь Микаэлян за Савина! Мне показалось...
- Вот именно показалось! Просто Микаэлян против Столыпина, вот что.
Он его терпеть не может...
- Терпит, как видишь.
- Бездарь...
- Не бездарь, а организатор науки. Теперь так называют...
Когда Андрей и Нина тихонько вошли в зал заседаний и, не замеченные
никем, присели на крайнюю скамью, Столыпин уже кончал свое выступление. Он
вдохновенно и витиевато говорил о пережитках идеализма у отдельных молодых
ученых, о пресловутом Верховном Разуме, о волюнтаризме в науке.
- Некоторые молодые ученые в погоне за рекламой и сомнительной
известностью в некомпетентных кругах широкой публики время от времени
выдвигали, выдвигают и будут выдвигать так называемые "безумные гипотезы",
посягать на фундаментальные законы природы, проверенные опытом. Я
подчеркиваю - проверенные опытом! К одному из таких фундаментальных
законов относится теория жизненного барьера нашего уважаемого Ореста
Генриховича Штейнкопфа.
Штейнкопф исподлобья посмотрел на потный голый затылок Столыпина и
что-то тихо сказал соседу, брезгливо оттопыривая нижнюю губу. Сосед
согласно кивнул.
- Гипотеза Савина заманчива и внешне доказательна. Но это обман,
товарищи! Можно выдумать что угодно, изобрести самую что ни на есть
сногсшибательную теорию и более или менее логично доказать ее. Но в мире
от этого ничего не изменится. У нас есть один критерий - практика, опыт,
эксперимент. Экспедиция "Альфа" опытным путем практически доказала наличие
барьера Штейнкопфа и несовместимость жизни с дозвездным веществом. Я
подчеркиваю - практически! На каком же основания Савин предлагает нам свои
полуграмотные домыслы? Какую цель он преследует, кроме желания прослыть
новатором и оригиналом?
Столыпин тщательно вытер лысину платком, поправил галстук и, отпив
глоток из стакана, аккуратно прополоскал рот.
- И еще на одно я хочу обратить ваше внимание, товарищи... Савин
выступает с провокационным предложением ввести кристаллопланетам
"жизненную инъекцию" из земных организмов, обещая за это целую кучу
радужных перспектив. Можем ли пойти на такое? Нет, тысячу раз нет! И
прежде всего потому, что это противоречит доказанному практически, а
следовательно, фундаментальному и незыблемому закону Ореста Генриховича
Штейнкопфа. Кто же может решиться на подобный безумный шаг? Кто возьмет на
себя ответственность за его последствия? Я спрашиваю - кто?
Вопрос прозвучал риторически. В зале и за столом Совета
переговаривались, ожидая конца затянувшейся речи.
Столыпин выдержал эффектную паузу и стукнул костистым кулаком по
трибуне:
- Я спрашиваю, кто после всего сказанного решится на подобный
преступный эксперимент?
Микаэлян неодобрительно сморщился и постучал пальцами по столу.
- Слушай, Иван Васильевич, здесь не театр и не суд. Все так ясно, и
никто пока не собирается...
- Дураков нет! - весело донеслось с галерки.
- Есть!
Телеоператор, еще ничего не поняв, профессиональным рывком развернул
камеру на сто восемьдесят градусов, и миллионы глаз увидели лицо Андрея -
насупленное, скуластое, с набухшими под кожей желваками и подергивающимися
губами.
- Вы, Иван Васильевич, много и вполне справедливо говорили о
необходимости проверить теорию практикой. Но когда речь зашла об
ответственности" желающих провести проверку не оказалось. Печально, но
сейчас это уже не имеет значения.
Андрей закашлялся, прикрыв ладонью рот, и пошел к столу Совета,
бесшумно и осторожно ступая по ворсистому полу.
Ему показалось, что Медведев чуть заметно кивнул из-за стола.
- Я хочу сделать дополнительное заявление Совету. Находясь на планете
ПКК-13СД38, я намеренно нарушил пункт сто второй Всеобщего космического
устава...
Зал затих. Тихо стало у домашних телестен и каютных экранов, на
спутниках и орбитальных станциях, на Луне, на Марсе, на Венере, на внешних
постах, где Солнце светит не ярче, чем Сириус Земле, и на звездолетах,
которым чужие светила сияют в тысячу раз ярче, чем Земле - Солнце.
- Я хочу рассказать все по порядку.
Слова были как тяжелые скользкие камни" он с трудом пригонял их друг
к другу, громоздил одно на другое, тяжело дыша, но неуклюжее сооружение
вдруг рассыпалось само собой, и приходилось начинать все сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19