Зеркало. Обыкновенное вогнутое зеркало, кажется, из «электрона», как наз
ывали древние греки сплав золота и серебра. Все эти бесчисленные щиты пр
осто-напросто рефлекторы, отражатели для масляных светильников и немно
гих дневных лучей, что проникали когда-то сквозь оконные проемы купола.

А ведь это было, наверное, сказочно красиво: бледно-голубое мерцающее сия
ние под куполом, колеблющиеся разноцветные огни светильников, превраще
нные десятками зеркал в переливающиеся световые потоки, и вся эта бесшум
ная, бесплотная, неуловимо изменчивая симфония красок падает невесомо в
широко раскрытый, влажно поблескивающий глаз бассейна…
Кому предназначалась эта феерия? Тем, кто следил за ними из глубины, через
прозрачный пласт воды?
Что за таинственный ритуал совершался в этом храме? И как попадали сюда л
юди Ч ведь не для дельфинов, не для прочих морских обитателей эти лестни
цы и балконы, эти светильники и зеркала, эти окна и фрески, а ведь в стенах н
ет ни одной, а до оконных отверстий могут добраться только птицы…
В храм можно попасть, как попали они с Уиссом, Ч с морского дна, по спирали
подводно-подземного хода, сквозь пятнадцатиметровый слой воды в бассей
не… А это возможно только с могущественной помощью существ, чьи добрые и
сильные тела изображены на фресках…
Кстати, почему на фресках нет ни одной мужской фигуры? Ведь не женщины же в
ырубали в скале этот зал, ковали светильники и зеркала, расписывали стен
ы и выкладывали мозаики, придумывали систему вентиляции воздуха в храме
и протока воды в бассейне…
Кто, когда и зачем посещал этот единственный в своем роде храм?
Ч Женщины. Ты поймешь. Сядь, смотри и слушай… Ч прозвучал где-то в висках
Ч или за спиной? Ч ее собственный голос. Ч Женщины. Очень давно. Слушали
музыку звезд. Они не понимали всего. Ты поймешь. Сядь, смотри и слушай. Буду
т петь звезды. Здесь, в воде.
Уисс висел в бассейне, опираясь клювом о нижнюю ступеньку. Темный глаз ег
о смотрел на Нину печально.
Ч Ты поняла? Что надо смотреть?
Ч Да, Ч неуверенно ответила Нина.
Разумеется, она ничего не поняла. Да и не пыталась понять. Думать в ее поло
жении было так же бессмысленно, как доделывать во сне то, что не успелось н
аяву. Сейчас важно было смотреть и слушать, видеть и запоминать. А понимат
ь Ч это потом. Если все это вообще можно понять…
Нина села на трон и вздрогнула от ледяного прикосновения мрамора к телу.
Аппарат, висевший на боку, глухо звякнул о камень. Только сейчас Нина вспо
мнила о видеомагнитофоне и огорченно прикусила губу Ч ведь его можно бы
ло использовать как обыкновенную кинокамеру, снять весь подводный путь,
«волшебную лампу» и осьминога, подземную галерею и этот зал. Теперь позд
но. Впрочем, интерьер храма она снять еще успеет Ч после того, что хочет п
оказать Уисс.
Она поудобнее устроила аппарат на коленях, сняла переднюю стенку бокса,
открыла объектив и выдвинула в направлении бассейна раскрывшийся буто
н микрофона.
Ч Убери свет.
Рука, потянувшаяся к шлему, замерла на полпути. Уисс плавным толчком поше
л на другую сторону бассейна, и, проводив его взглядом, Нина увидела прямо
напротив, в глубокой нише, не замеченную раньше скульптуру.
Хрупкая, наполовину раскрытая раковина из розового с фиолетовыми прожи
лками мрамора зубцами нижней створки уходила в воду. Нагая женщина полул
ежала на боку, у самой воды, опершись локтем на хвост дельфина. Дельфин, пр
ижавшись сзади, положил голову ей на колени. Оба отрешенно и грустно смот
рели прямо перед собой, не в силах расстаться и не в силах быть вместе, и ве
рхняя рубчатая створка, казалось, вот-вот опустится вниз, замкнув ракови
ну и навсегда скрыв от мира их встречу.
Женщина и дельфин были выточены из дымчатого темного обсидиана, и полупр
озрачные тела их как будто таяли на розовом ложе, уходя в мир несбывшегос
я и несбыточного.
Ч Убери свет. И включай свою искусственную память.
Нина торопливо выключила фонарь и запустила видеомагнитофон. Полная те
мнота и безмолвие хлынули из углов и затопили пространство. И только шор
ох аппарата нарушал тишину.
В храме повис еле слышный звук, даже не звук, а тень звука, одна томительна
я нота, где-то на пределе высоты, где-то у порога слуха.
В темноте возник еле видимый свет, даже не свет, а эхо света, один тончайши
й луч, где-то на пределе спектра, у порога зрения.
Во рту появился еле различимый привкус, даже не запах, а память запаха, одн
а мгновенная спазма, где-то на пределе дыхания, у порога обоняния.
Во рту появился еле различимый привкус, даже не привкус, а след привкуса, о
дин соленый укол, где-то на кончике языка, у порога вкусовых отличий.
Кожу лица тронуло еле ощутимое прикосновение, даже не прикосновение, а о
жидание прикосновения, одно дуновение ветра, где-то на пределе давления,
у порога осязания.
Не стало ни страха, ни боли, ни радости, все перестало существовать, и сама
она сжалась в бешено пульсирующий клубок, раскинувший в пространстве пя
ть живых антенн, пять органов чувств, и предельное напряжение вытянуло а
нтенные щупальца в длинные лучи.
Мысли остановились, исчезли. Она не могла думать, оценивать, сопоставлят
ь Ч она стала оголенным ощущением, сплошным, невероятно обостренным вос
приятием. Она была подобием морской звезды, неподвижно лежащей на дне Ок
еана Времени: пять жадных лучей во все стороны, а вместо тела Ч хищный моз
г, ждущий добычи, и память, готовая принять все, что придет…
Перед ней вспыхнул пятиугольный экран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46