Робер придирчиво взглянул на снимки десятилетней давности. Впрочем, немало добропорядочных граждан получают права в ранней юности и всю жизнь ходят с соответствующими фото.
Они поднялись на чердак. Супруга Робера и носа не высунула. В основном она проводила время на диване, поглощая лукум и прочие сласти, и старела на восточный лад – в свое полное удовольствие.
Робер снабдил Олэна удостоверением, правами и паспортом.
– Хочешь карточку ветерана? Это всегда надежнее.
– У меня больше нет фотографий.
– Пустяки, там печать отдельно, так что можно наклеить потом…
Франсуа Олэн превратился в Бартелеми Вернжюля, родившегося 4 августа 1922 года в Сент-Этьенне, маклера, постоянно проживающего в Лионе, улица Рампар-д'Энэ, 12 бис.
– И вот тебе последняя наводка… Если хочешь обзавестить тачкой, не вздумай покупать ее прямо сейчас, а то придется регистрировать номер в прокуратуре… – предупредил Робер. – Лучше возьми напрокат. Хозяин гаража сам ставит печать, а, получив наличными, и не подумает проверять. Компания даже платит за тебя штрафы, а ты потом возмещаешь.
– Спасибо, – сказал Олэн, протягивая ему несколько крупных купюр.
– Тебя это хоть не очень стеснит? – лицемерно осведомился Робер. (Он уже почти спрятал деньги.)
– Нет-нет. Но я хотел тебе кое-что предложить. У меня есть недурной план.
Робер изобразил летящий самолет.
– Правда, торопиться некуда, и сейчас они слишком настороже. Пока я обдумываю два крупных дельца, и мне было бы приятно дать подзаработать вам с Рожэ.
– Каким образом?
– Как всегда, но только гораздо быстрее.
– Нахрапом?
– Да. Первое можно провернуть за десять секунд, а то и меньше.
Робер убрал печати, бланки, чернила и картотеку имен и адресов. С ответом он явно не спешил.
– Ты ведь знаешь, мы специализируемся на тонкой работе…
– Прежде всего мне известно, что вы стараетесь ограничить степень риска. Но мы все примерно в таком положении. Поэтому я делаю ставку на скорость, а никакого риска больше вообще не будет.
– Послушай… Мы с Рожэ любим приезжать на место в метро и так же спокойно отчаливать… Как, например, в последнем деле бедняги Франсуа… По твоему раскладу это возможно?
– Нет.
– Тогда мы не согласны. Пойми, если по плану не требуется тонкой игры, или, если угодно, напускать тумана, то и нам нечего там делать…
– Ты мне не доверяешь? – резко спросил Олэн.
– Наоборот. Я чертовски верю в тебя. Ты только что доказал, что многого стоишь… Настоящий мужчина! Не каждый сумеет выбраться из Сантэ. И потом, у фараонов ты забыл наши физии и адреса, держал язык за зубами… Это стало ужасной редкостью. Так что, сам понимаешь, ни о каком недостатке доверия и речи быть не может.
Олэн выслушал похвалы с подобающей скромностью. Они спустились с чердака, захлопнув за собой традиционный люк с трапом.
– Мы с Рожэ окончательно ушли в резерв… тише воды ниже травы… А тебе нужны боевики… Братья Шварц с тесаками в зубах.
– Да, тесаки у них имеются… вот только мы не шибко жалуем друг друга.
Бульдог терпеливо выжидал, не двигаясь с места. Олэн заметил у его ног чемодан и портфель из грубой кожи. Он забрал свою газету, сдержанно кивнул и направился к выходу. Робер пошел его проводить и заодно запереть дверь в сад.
– «О!», – позвал Бульдог, не вставая с кресла. Олэн воспринял это, как плевок в затылок, и мгновенно развернулся, выхватив пистолет.
Лишь огромным усилием воли он подавил желание сразу спустить курок.
– Меня зовут Франсуа Олэн, – гневно зарычал он. – Встать!
Бульдог выпрямился. Он был вполне приличного роста.
– Ты что, спятил? – пробормотал он.
– Счастье твое, что мы в доме моего друга, иначе ты был бы уже покойником, – отозвался Олэн.
Он подошел и, грубо охлопав бедра громилы, вытащил шестизарядный короткоствольный «смит энд вессон».
– Купишь вместо него бильбоке, – посоветовал Олэн.
– Я никого не хотел задеть. Просто слышал, как тебя так называют другие… – извинился Бульдог. – Я только хотел сказать…
– Заткнись, – перебил его Олэн. – Ты мне надоел.
Он торопливо вышел из комнаты. Хотелось скорее глотнуть чистого воздуха. Робер проводил Олэна до калитки.
– Это послужит парню уроком, – сказал он, без колебаний принимая сторону сильнейшего.
– А не послужит – так пусть пеняет на себя… Ладно, я пошел, до скорого!
– Не забудь, что я тебе говорил насчет тачки.
– Не беспокойся.
Олэн прогулочным шагом двинулся в сторону вокзала Пуасси. Там он либо сядет на электричку, либо возьмет такси. На ходу Франсуа прокручивал в голове недавнюю сцену. Бульдог крикнул: «О!» И в следующую секунду он, Франсуа Олэн, уже стоял с пушкой в руке. Вздумай он выстрелить, Бульдог так и помер бы на месте со своим «О!» в зубах!
Ни малейшей тяжести в руке… молниеносная, чисто рефлекторная реакция… Озарение!.. До него – ночь, парень, всегда убирающий ногу с педали слишком рано, задолго до виража… После – свет и рекордный результат!
На вокзале Олэн купил кучу газет. В такси он их перелистал. Он уже не ломал голову, узнает Бенедит или нет. О побеге больше не упоминали даже вскользь.
В утешение Франсуа еще раз перечитал статью Спартака. Он подумал, что если Бенедит говорила о нем знакомым или родне, то наверняка выяснит правду. Впрочем, такая женщина вполне способна не упомянуть о нем ни единой душе и сохранять их связь в строжайшей тайне.
Олэн не помнил, чтобы с кем-нибудь встречался у Бенедит. Они всегда были вдвоем. И даже в городе ни разу не столкнулись со знакомыми.
«А консьержка?» – вдруг встревожился Франсуа. На фотографии она, конечно, его не узнает. Да и виделись они крайне редко, а фамилии своей Олэн не называл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51