Да готовь, говорю ему, готовь, вот будет жене радость, ты и это умеешь, и то умеешь, просто чистый клад для семейной жизни, нет, правда же, хороший он мальчик, ведь верно?
Ну. И правда страшно хороший. Когда Кшисю больше неохота метать дротики в мишень в клубе «Релакс», он вытаскивает ствол, потому что ему уже неохота метать дротики. Когда Кшись лезет в карман куртки и не находит там сигарет; он вытаскивает ствол, потому что не находит в Карманах курева, потому что ему уже неохота, потому что ему уже ничего неохота, потому что у пацана, с которым Кшись сидит в «гольфе-четверке», есть, но он не хочет угостить, потому что ему не хочется, вот тогда Кшись вытаскивает ствол, потому что ему уже ничего не хочется, и говорит пацану:
– Хочешь?
Кшись, опомнись! Половина блатных сгорает из-за фраерских штучек с пушкой, но хороший мальчик Кшись не желает опомниться, потому что ему не по нраву, потому что милейший Кшись отшень любить размахивать пушкой. Это ж зер отшень как в фильмах! И еще в минуты напряжения из-за отсутствия курева любит он, как этакий суперкоп, приставить пушку пациенту к виску. Пусть пациент знает, на чьей стороне истина, вера, надежда, любовь. А когда милейший Кшись был маленький, он с удовольствием возглавлял небольшую бандочку в коротких штанишках, которая измывалась над учениками младших классов. Вот были времена! Милейшие родители гордились таким многообещающим сыном. А когда Кшись был еще меньше, то объявил родителям, что хочет, когда вырастет, стать валютчиком. Эти слова младенца рассмешили собравшееся на именины общество. А потом мама Кшися внесла яйца под майонезом, встреченные горячим одобрением. Одним словом, семейная телега катила по правильной дороге. Ежели толщина и жирность являются стигматами консюмеризма, то Кшись – это пророк из пророков. Он – первый жирный сын божий. Серотонин, содержание которого возрастает после обильной трапезы и который дает чувство радости, просто гуляет у него по организму. Не для тебя, Кшись, биоксетин, не для тебя серонил, нет, не для тебя!
Кшись, милейший потребитель, введенный в состояние гипнотического сна наяву, состояние зачарованности и атрофии способности критической оценки, стоит со мной в лифте, а я испытываю рвотное отвращение к продуктам питания. Всякий раз, когда я вкладываю в ротовую полость пищу, у меня возникает пронизывающее ощущение, что мое тело превращается в липкую взвесь порченых, прогнивших, бездеятельных, бесполезных клеток, нацеленных только на одно – стать раковыми.
– Ну ты чего, Кшись? Ты чего? Давай сядем на скамейке, поговорим, а? Потрекаем. Потрем. Постоим у выбивалки для ковров, полюбуемся на попки в стрингах. Пойдем выкурим косячок за помойкой, будет клево. Клево-кайфово. Ну чего ты, Кшись, чего? Поговорим, поржем, порассказывем друг другу старые добрые анекдоты, повспоминаем другие, такие же добрые и старые, потолкуем о порно, обменяемся мнениями о качестве силиконовых сисек, обсудим художественные достоинства фильмов категории «Vivid video», посоревнуемся, кто дальше плюнет, кто громче пернет, кто дольше рыгнет, а? Оприходуем бутылек, захорошим, будет классно, только без кайфа. Ну чего? Слышь, пошли, подождем лучших времен, каких-нибудь, блин, лучших времен, хирургического вмешательства, гинекологических щипцов, божественного акушера, а ну – гну! – что-то случится, а ну шарахнет метеорит, а? О, глянь, Толстый сюда идет, во, уже увидел нас, сейчас вообще будет клево, здорово будет, побазарим, хряпнем плодово-выгодного, по косячку выкурим, аж мир закружится, нам помогут острые локти и гибкая шея, главное – это не давать слабину. Давай, Кшись, начнем хорошеть с водярой, а потом кто-нибудь еще пригребет с каким-нибудь веселящим бутыльком. Здорово, Толстый!
– Здорово.
– Чего слыхать. Толстый? Чего, говоришь, слыхать? Старые бабы не хотят подыхать, а молодые не дают? – говорю я, но Толстый какой-то не такой, какой-то не толстый. – Чего слыхать. Толстый? А мы тут с Кшисем сидим и перетираем ни о чем, так чего, Толстый, слыхать?
– Да пошел ты, – говорит он и вздыхает так тяжело, что до нас долетает его никотиновое дыхание.
Тяжело, да, тяжело. А кто говорил, что будет легко? Никто. У Толстого только что фургон большегрузный угнали. Огромный, как сарай. На улице сразу увидишь. Нельзя такой не заметить. Рекламы на нем блестят, как яйца у кобеля. И действительно, заметили! Только сделать ничего не смогли. Не остановили.
Толстый в полицию звонит:
– У меня фургон угнали! Когда? Только что! В таком-то месте, и сейчас он может перемещаться в южном направлении.
Все верно.
У них, то есть у так называемой полиции, есть точная наводка: угнанный большегрузный автомобиль перемещается в южном направлении.
У Толстого камень с сердца сваливается.
– Ну так что? – спрашивает он. – Он у вас почти в руках, в чем проблема?
– Да одна патрульная машина где-то катается, а вторая стоит, бензина нету, так что сделать ничего не удастся.
У Толстого аж челюсть отвисла. Это все равно как дубиной по калгану. Ну, блин! Несколько миллиардов псу под хвост! У них бензина нету! Нет, польские мусора – это такие гады, такие гады! А что, не так? Вечно эти суки сраные там, где в них надобности нет. Вечно эти псы вонючие готовы схватить, но не ту кость, которую нужно. Задержать, составить протокол, ободрать – это они с дорогой душой! Искать не надо, под столом тебя возьмут. И пойдут шить! И дорожное происшествие, и побег с места происшествия. А кто им что сделает? Завтра вот проведут показательную акцию по охаживанию дубинками медсестер и скваттеров. Граждане будут довольны и исполнятся спокойствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52