Но это уравнение не имеет хеппи-энда: я, клиент, распознавание его потребностей, профессиональное предложение, перхоть – нет, это не суммируется, здесь не может быть решения: еще один расчетный счет, перхоть, густая, отвратительная, с лазанью величиной, бросающаяся в глаза, как расстегнутая ширинка, бесчеловечная перхоть, оскверняющая пространство и общественное благо. О, как ужасно началась неделя! Полностью согласен с этим, Бася, согласен, что неделя началась отлично! Я стараюсь незаметно извергнуть из уголка рта незримый поток сжатого воздуха, направляя его на плечо, покрытое чешуйками полимера целлюлозы. Операция не удается.
– В-третьих, – продолжает Бася, украдкой сканируя глазом недавно купленные лекции, – проведи вивисекцию клиента, разъясни ему его потребности, а затем направь на поиск способов решения существующих проблем.
Само собой разумеется, перхоть не вызывает доверия!
– И следующая фаза… – Бася повышает голос, завершая только что прочитанный фрагмент, – представление выгод продаваемого продукта, а следовательно, нахождение решения!
Решения? Да, именно; как стряхнуть перхоть, чтобы это не выглядело так, будто ты стряхиваешь перхоть? Потому что я не могу стряхнуть так, чтобы все поняли, что я стряхиваю перхоть. Это не деревенская свадьба, не клуб в каком-нибудь там Нижнем Мочегонске, я не могу стряхнуть перхоть просто, как стряхивают перхоть, так как это будет очевидным сигналом, что я стряхиваю перхоть.
– Это трудная задача, – изображает понимание Бася, – поскольку клиенты не склонны к деловым разговорам и наши вежливые расспросы воспринимают как вторжение в их частную жизнь. Уж я-то знаю. И не стоит этому удивляться, так как они не ощущают никакой потребности, не видят никаких проблем, возможно, они никогда еще не задумывались таким образом, под таким углом о себе, никогда не задавались вопросом, хотят ли они что-то изменить и что именно, так как они позволяли делам идти своим чередом, здесь счет, там счет, какая разница, верно ведь, Мирек?
– Да, Бася, – киваю я, но тут же поправляюсь: – То есть нет, счет здесь – это счет не там.
– Верно, – говорит Бася, – счет только здесь, только в нашем банке, кое-что ты уже начинаешь соображать, похоже, начинаешь думать.
А я думаю, что, может, стоит этак шутливо сказать: «О, перхоть!» – и продвигаясь по узенькой тропинке шутки, произвести ряд энергичных якобы стряхивающих движений. Но не слишком ли грубая это будет шутка? И не слишком ли короткие ноги окажутся у такой забавной маленькой лжи? И соответствует ли это моменту? Или лучше выйти под предлогом, что мне срочно необходимо отлить? Но, может, не отлить, а что-нибудь другое? Нет, обязательно нужно отлить, потому что я не выдержу, однако сказать я не могу, так как не решаюсь.
– Во многих случаях ты вынужден начинать со вскрывания таких сфер, в которых жизнь клиента не является совершенной, которыми клиент не удовлетворен. Можешь быть уверен: вопросы подобного рода должны помочь тебе в пробуждении у клиента интереса к разговору. Ведь поляки такой народ, который любит жаловаться на жизнь. – Бася добродушно улыбается, – а нам это на руку, поскольку любая информация о проблемах клиента становится для нас бесценной подсказкой о его потребностях, которые ты и только ты должен вынудить его осознать.
Я осознаю, что сделал это, хотя сам не понимаю, как решился на подобную наглость: стремительные взмахи руки и… удалось! Неужели? Да! Вася пробуждается от летаргии и начинает критическим взором смотреть на мое поведение.
– Ты меня слушаешь? – спрашивает она. И приятное настроение мгновенно рушится. – Ты можешь мне сказать, чем ты сейчас занимаешься? Какой-то ты рассеянный, ничего до тебя не доходит.
– Доходит, доходит, – пытаюсь я уверить ее, но Бася лучше знает, что не доходит.
– Мирек, – морщит она маску, – что с тобой происходит? Вначале ты был такой хороший сотрудник, а сейчас? Я даже не знаю, что думать, пойми, ты должен усиленно над собой поработать. Если я не увижу никаких положительных изменений, я даже не знаю, что сделаю. Если бы я видела, что ты хочешь измениться, то ситуация выглядела бы совершенно иначе, но на данный момент я ничего похожего не вижу, и все-таки, как с нами будет, ты еще хочешь здесь работать?
Только об этом я и мечтаю. И еще этот нестерпимый зуд. Я не могу сдержаться. Думаю только о том, чтобы чесаться, чесаться, чесаться, выплевать, содрать, сбросить кожу. Заново запустить гребаную систему.
– Послушай-ка, ты можешь на минутку подойти ко мне? Можешь приблизиться? – неожиданно осведомляется Бася.
О Боже, вышло на явь, думаю, вышло на явь… Этого гада, производителя шампуней, который обещал вечную жизнь без перхоти, я удавлю собственными руками!
– Ты что ел? – спрашивает Бася, морща нос. – Чеснок?
– Что? – недоуменно спрашиваю я.
– Ты что, оглох или притворяешься глухим? – возмущается Бася. – Я спрашиваю, ты ел чеснок?
– Чеснок? То есть чеснок? Ну ел. Вчера, – признаюсь я, потому что это правда.
– Ты ел чеснок. – Бася смотрит на меня вроде бы даже весело.
– Пришлось, – говорю я.
– Пришлось? – переспрашивает Бася. – Что значит пришлось?
– Инфекции, – объясняю я.
– Что? – Бася задыхается от возмущения. – Что? Ты отдаешь себе отчет в серьезности ситуации? Ты понимаешь, где ты находишься, какие тебе доверены задачи и с кем тебе приходится работать?
Да. Решение о пластической операции или об омоложении лица с помощью микродермобразии, то есть стирания лазером старческих пятен с лица и рук, семьдесят процентов мужчин определяют как связанное с профессиональной карьерой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52