Камушки на голенищах и на беретике с пером были расположены одним и тем же узором. На дивную столичную пташку выбежали попялиться все, и работа в замке приостановилась. Лайоли наслаждалась эффектом. В столице никого не удивишь, выйди хоть голая на крышу императорского дворца, а она обожала, когда на нее глазели вот так!
– Эй, уважаемый, – окликнула она нежным голоском проходящего с ведром воды парня. – Где карета? Я забыла в ней свою вещь!
Парень сглотнул слюну и показал в направлении сарая. Лайоли мимоходом насладилась и этим.
Сарай оказался приспособлен под кузницу. В углу жарко пылал горн. Прямо перед ним кузнец подковывал заднюю левую ногу мохнатого и спокойного тяжеловоза. Лошадь философски пережевывала что-то, периодически поворачивала голову и оглядывала человека, держащего громадное копыто на своих коленях. В какой-то момент тяжеловозу стало лениво, и он переместил добрую часть веса на подковываемую ногу. Кузнец не ожидал маневра, охнул. Блестящие от пота мышцы на руках и спине рывком напряглись. Лайоли заинтересованно приподняла выщипанные бровки.
Мужчина закончил работу и одним махом спихнул копыто вниз. Лошадь качнулась, фыркнула.
– Уводи, Анторж!
Вбежал мальчик, повел коня, оглядываясь на деву-павлиниху. Лайоли же засмеялась, дабы обратить, наконец, на себя внимание. Кузнец вытер руки ветошью, привстал и развернулся на этот смех. Девица увидела приоткрытые губы, и темную тряпку на верхней половине лица, с прорезанными отверстиями для глаз. Может, защита от огня, а то вон – вся грудь исчеркана шрамами, то зажившими, то еще свежими, алыми. Разглядывание груди увлекло, и Лайоли несколько пропустила тот момент, когда кузнец подошел ближе к нежданной гостье.
– Госпожа, – видимо, тоном он решил заменить поклон, – кое-что забыла вчера в карете. Я принесу.
– Принесешь! И немедленно, – надменно подтвердила Лайбли и вскинула подбородок, во-первых, чтобы посмотреть на слишком высокого нахала, а во-вторых, чтобы перо на шляпке поколыхалось и овеяло его волной ее особых духов. – Только в мою комнату! Здесь отвратительно пахнет горелым!
И, тщательно виляя бедрами, поплыла. По пути ей попался Пралотта, блюющий у какого-то погреба. Маленький человек с баронской цепью сочувствующе кудахтал рядом и приглашал следовать дальше. О-о, работы невпроворот, да, советник? Ну и сами виноваты, мадам вас предупреждала, у меня же темперамент! А у кузнеца господина барона такие дивные зеленые глаза… если успеть оторвать взгляд от всего остального!
До обеда было тихо. Лайоли скучала и становилась все стервознее. Даже изыски расстаравшегося повара не исправили положение. Девица съела полную до краев тарелку, потом объявила, что все несвежее, болит живот, а повара пора выпороть, что она идет отдыхать. А, кстати, где советник? Ах, уехали осматривать места происшествий?
Слуги на кухне в шоке уставились на оплеванного повара. На что барон самодур, но такая соплячка… И ведь за версту видно, не жена она советнику!
Лайоли же наверху в ярости била подушкой по креслу. Даже поплакала. Тут никто не уважает императорского советника – приказы вообще не выполняются. Она ведь сказала – не-мед-лен-но!
В дверь постучали.
– Не беспокоить!! – взвизгнула черноглазка, подлетела к двери, распахнула. – Все пошли вон!!
На пороге стоял кузнец, держа в руках клетку с большой белой крысой.
– Ваше, госпожа? Простите, что потревожил, но вы просили принести в комнату.
– Я просила сразу! – капризно, но гораздо более ласковым тоном сказала Лайоли, приглаживая встрепавшиеся во время драки с креслом волосы. – Но заходи… как твое имя?
А впрочем, какая разница?
– У меня нет имени, госпожа. Я не помню его, – странновато отвечал кузнец.
Лайоли занялась пока клеткой. И мимоходом – ловко и отработанно – заперла двери на ключик.
– Джее-рри, мышь моя золотая, Джерри, Джерри, – заворковала она, прилаживая крысу на подоконник. – Голодный? Голодный мой мальчик… вот тебе сырок, и хлебушка.
Девица склонилась над низеньким подоконником, отставив нижнюю часть тела назад и позволяя брюкам показать все, что только возможно.
– Госпожа любит животных? – услышала она ровный низкий голос.
Лайоли выпрямилась и подошла к мужчине. Приперся же, не снимая маски. Ну и пусть, так даже удобнее… Интересно, он понимает, что от него требуется? Эти деревенские порой такие олухи.
– Госпожа очень, очень любит животных. В основном лошадей, – прошептала она и уточнила: – Жеребцов.
– Тяжеловозов? – насмешливо спросил кузнец. Ай, подземные силы, какие у него губы… как он разговаривает, чуть вытягивая их вперед… Нет, невозможно выносить!
Лайоли кошачьим прыжком повисла у мужчины на шее и одарила его жарким поцелуем. Уж она покажет, на что способны столичные девочки высшего класса! Это вам не молотом тюкать, тут особая сноровка нужна. Я тебя удивлю, провинциальная ты дубина. Поймешь, сколько потерял, не явившись немедленно.
Когда же сумерки пролитым вишневым соком окрасили небо, Лайоли, не в силах даже пошевелить пальцем и почесать нос, признала, что удивили скорее ее. Она вряд ли изумилась бы более, обнаружив в переполненном ночном горшке алмаз из императорской сокровищницы. Этот мужчина вопиюще неуместен не только в закопченном сарае у горна, не только в роли крепостного человека жирненького барона, но и в принципе в виде чьего-либо подчиненного.
– О чем ты думаешь? – спросила девушка, и перекинулась всем телом в еще более соблазнительную позу.
Казалось бы – куда уж соблазнительней, а вот, глядите, есть куда, еще и с запасом.
Ну почему они все – прачки и придворные дамы, воительницы Седьмого Стрелкового Корпуса и уличные девки – обязательно разражаются этим вечным, как мир, вопросом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75