Джерард перехватил ее руку за запястье и с силой притиснул открытой ладонью к своей груди. Тонкая рубашка не являлась преградой, и можно было понять, что он ни капли не взволнован – по тому, как тихо билось сердце.
Спустя минуту до возмущенной и разозленной мистрессы дошло, что никакого биения под ладонью не наблюдается вообще. Джерард спокойно, ровно дышал, грудь поднималась и опускалась. Не переставая странно усмехаться, он положил вторую руку на затылок женщины и, невольно прижав ухо рядом с ладонью, Хедер подтвердила свои ощущения.
Сердце не билось. Ни тихо, ни громко, ни быстро, ни ровно – тишина.
Джерард уже отпустил ее, а она все никак не могла сказать ни слова.
– Но разум, конечно, есть, – проговорил Иноходец. – И поэтому твоя швея выживет.
– Я не желаю знать, что ты за чудовище. Есть у тебя в груди сердце или нет, но ты пойдешь сейчас и сделаешь все, чтобы Рэми как можно быстрее пришла в себя после того, что здесь произошло! – дрожащим голосом проговорила Хедер, указывая в направлении коридора.
Он вышел, и даже по развороту плеч можно было понять – забудь об извинениях.
Хедер, которую не держали ноги, буквально упала в кресло. И только теперь заметила, что ладонь сильно разбита о грани камней его маски.
А Джерарду при всем желании пройти обратно на третий этаж, к своей комнате, оказалось затруднительно.
Толпа кое-как одетых, весьма рослых и очень решительно настроенных девиц закрывала подходы к ступенькам. Первой стояла блондинка с наглым блеском в таких же зеленых, как и у него, глазах. В руках ей не хватало разве что плетки. Джерард понадеялся на превосходство в росте и подошел почти вплотную. Она не смутилась, не отшатнулась, не сделала ничего, кроме того, что повыше вздернула подбородок.
– Если ты не отойдешь от лестницы, я переломаю тебе ноги. Танцевать будет трудно, но ты это переживешь. А вот раздвинуть их станет вовсе невозможно.
– Какой наглый самец, – скривилась Маранжьез и отошла прочь, каждым движением бедра олицетворяя полное презрение.
– Своевременное отступление может засчитаться за красивый маневр, – фыркнул кто-то в толпе пчелок.
Джерард взялся за резные перила.
В толпе девиц произошло шевеление и, расталкивая подруг локтями, оттуда выбралась на свет божий Алая Пчелка, Джорданна. Джорданна скользнула в приоткрывшийся проход и встала на пути у Джерарда, трогательно, по-беличьи, сложив ладони перед грудью.
– Вы меня не помните? – прерывающимся голосом прошептала известная на все кварталы скандалистка.
– Я не знаю тебя, – ответил он, шагая вперед. Пчелка не отступила.
– Меня зовут Джорданна, я принадлежала поместью Ферт. Вы приходили к лорду Ферт, господин.
– Я не знаю тебя, – повторил Джерард, плечом отодвинул девицу и взбежал по лестнице. Именно взбежал, хотя клялся подниматься не торопясь.
– Я так благодарна вам! – крикнула, оборачиваясь, Джорданна. – Благодарна, клянусь!
Подлетела Маранжьез:
– Сдурела, да?
Алая Пчелка встретила эти вопли сияющей улыбкой.
– Ты знаешь, кто это, Map? Это же Иноходец!
– Лошадь?
– Сама ты лошадь! Иноходец! Я же ему должна по гроб жизни!
– Рассказывай, – заявила Маранжьез.
Эта царская кошка кабаре всегда признавала в Джорданне соперницу, и порой едва не дралась с нею за внимание некоторых гостей, но сейчас абсолютно искренне желала понять ее, – а то какой интерес?
– Что рассказывать, Map? – протянула Джорданна своим приглушенным контральто.
– Расскажи, почему мы не должны убивать этого распоясавшегося самца.
– Убивать?
Джорданна засмеялась. Горловое, красивое «ха-ха-ха» немного пометалось в арке камина, и стихло.
– Вы – его? Вот смотрю я на вашу нахохлившуюся столицу, и не понимаю, сколько можно жить в шорах. Сеттаори же и половины происходящего вне ее черты не знает. Самый сытый, красивый, благополучный и самый неосведомленный город. Я понимаю, не знать, какие там корабли причалили к пристани Немефиса или Ортонты. Или какая погода на полях Сытоземья. Но Иноходец – ведь это легенда, об этом детям сказки на ночь рассказывают.
– Ага, судя по твоему характеру – сказки страшные. Что ж, просвети забитую столицу, дикарочка. Мы слушаем. Я знаю про Иноходца, что это – лошадь, которая бежит по-особенному. Все. Переубеди меня!
Джорданна опять засмеялась.
– Я тебя обожаю, Map. Но с удовольствием бы ударила иногда головой о стенку.
– Угу. Но сейчас тебе лень. Поэтому я такая смелая. Рассказывай.
– Иноходец – это и вправду не совсем человек. Он умеет ходить где-то, где нам не видно, и потому появляться и возникать мгновенно. Старые люди говорят, что есть такая комната или коридор, и везде двери, вроде норы, а из этих дверей к нам приходят разные существа, в основном плохие, но бывают и хорошие. Иноходец создан, чтобы границу эту и двери охранять. Он умеет там ходить. Но за это ему пришлось заплатить.
– Ага. И как же?
– У него из груди забрали СЕРДЦЕ!!
Последнее слово Джорданна выкрикнула и ткнула пальцем в грудь Маранжьез. Все потонуло в визге и хохоте сцепившихся девиц.
Когда же успокоились, то Джорданна, извинившись, продолжила:
– Ну, ведь это сказки. Наши старики говорят, Иноходец все же человек. Он не один, они разные, значит, кто-то умирает, а на его место приходит другой. Просто они очень сильные и наделены таким даром. Чтобы сюда к нам не лезли разные… вроде оборотней. Или каменных ящеров. Или теней непрошеных. Но есть еще одно. Для Иноходца люди нашего мира, которые творят много зла, все одно как те же чудовища. Он чувствует их, отыскивает и наказывает. Чаще просто убивает.
– То есть он убийца.
– Не обыкновенный, Map.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75