– Да. За то, как я вела себя после того, как пропала Черил. Знаю, знаю, это было уже много лет назад. Не хочется бередить старые раны, но…
– Все в порядке. Я совсем недавно много думал о тех днях. На самом деле…
– Вскоре после этого я бросила пить, – перебила она меня приятным голосом. – Довольно-таки скоро, – она улыбнулась и сделала глоток своей «Фреска». – И очень вовремя.
– Это хорошо, – я толком не знал, что сказать. – Насколько я понимаю сейчас, это всегда казалось мне чем-то вроде проблемы.
– Это было больше, чем проблема, – она сердечно рассмеялась и потянулась к своей пачке «Вирджиния Слимс». – Как бы то ни было, я прошу прощения.
– Да все нормально. Думаю, тогда было тяжелое время. Для всех… – я оборвал себя, так и не договорив «…кто любил Черил», поняв с неприятной мне ясностью, что скорее всего, это могло относиться только к ней и ко мне.
– Да, так и было.
Я почти осушил свой стаканчик «Таб» – нервничал. В банке было еще, я налил себе и слегка смущаясь, пересказал то, что недавно услышал от Гейл Спайви, добавив, что узнал об этом совсем недавно. Пока я говорил, миссис Рэмптон поднялась, подошла к сдвижной стеклянной двери и поглядела на убогий задний дворик. На ней были облегающие слаксы и блузка, подчеркивающие фигуру. И когда она обернулась и поглядела на меня, яркий свет из-за спины скрыл черты лица, и она более, чем обычно, напомнила мне Черил – стоящую у окна моей комнаты в похожий день. На миг я выпал из реальности, представив себя и Черил, стареющими вместе, с обвисшей кожей и брюшками в наши шестьдесят, но любящими друг друга по-прежнему. Когда я закончил говорить, миссис Рэмптон ответила не сразу.
– Наверное, сердцем я всегда знала, что она мертва, – наконец заговорила она. – Я пыталась убедить себя, что она просто сбежала из дому. Господь свидетель, у нее были для этого причины. Я была совершенно отвратной матерью.
Я мысленно увидел сцену двадцатилетней давности, лета шестьдесят четвертого, когда я зациклился на одном-единственном объяснении тому, куда Черил могла уехать – потому что оно казалось самым правдоподобным.
На закате я въезжаю на стоянку для трейлеров в пустынном районе Аризоны и выясняю, где живет отец Черил. Припарковываю машину и подхожу к неприметному алюминиевому трейлеру, сердце гулко колотится. Едва не вздрагиваю, увидев пару брючек-капри цвета морской волны, висящих на подвязанной сзади веревке. Подхожу к двери-ширме, в крови бушует адреналин, наконец-то я нашел ее. Она приехала сюда, к отцу, как и говорила тогда: «если дела будут совсем плохи». Стучу в дверь.
Открывает пожилая женщина с увядшим лицом:
– Да?
– Здесь живут Хортоны?
Она в нерешительности:
– Вообще-то наша фамилия сейчас Брайер. Вы спрашиваете моего покойного мужа. Он умер некоторое время назад.
Ошарашенный, я объясняю, что вообще-то я ищу дочь покойного мистера Хортона, Черил.
– Знаете, по-моему, последний раз я ее видела на похоронах ее отца. Лет шесть назад.
Возвращаясь к своей машине, я еще раз бросаю взгляд на брючки-капри. Они на полную девушку.
И мчусь через Долину Монументов со слезами на глазах, думая: «Да, она ушла к отцу, все так, на его здоровенное гребаное ранчо в небесах».
Голос миссис Рэмптон вернул меня в настоящее.
– Да, было тяжко, когда они нашли останки, – сказала она. – Я больше не могла притворяться. Это было что-то вроде затянувшейся скорби.
Я заставил себя выждать секунду, и лишь потом спросить:
– А удалось определить, как она умерла?
– Да, – она ушла на кухню. Через стойку мне было видно, как она открывает холодильник. – Ее изнасиловали. Каким-то инструментом. Хочешь еще «Таб»? Нет? Как насчет головки сыру и «чили кон карне»?
Я был так напряжен, что едва не рассмеялся.
– Нет, спасибо, – ответил я.
– Ты уверен?
Я поднялся и прошел на кухню:
– Как удалось выяснить, что ее изнасиловали?
– Неподалеку нашли электрический фонарь. Тазовые кости были каким-то определенным образом сломаны. Думаю, они знают свое дело и умеют определять такие вещи.
– Простите, что расспрашиваю вас об этом.
– Еще у меня есть «Фреска»…
– Спасибо, не надо.
– Ты ведь любил ее, да? – наконец, она посмотрела на меня.
– Да. Любил.
Она закрыла холодильник:
– Это не было так уж умно. Не такой уж хорошей она была, – и женщина расплакалась. Был момент, когда я мог бы обнять ее за плечи, но не сделал этого.
– А откуда такая уверенность, что это была именно Черил?
– Там нашли ее цепочку, – ответила она, и я решил, что она говорит о ножном браслетике. – Ту маленькую серебряную цепочку, которую она всегда носила.
Она оторвала бумажное полотенце от рулона и вытерла щеки.
Ну что ж, решил я, джентльмену пора отсюда. Но ее слезы разозлили меня. Я увидел в них какую-то увертку.
– А как вы думаете, кто это сделал?
– Не знаю.
– Но есть же у вас хоть какие-то предположения?
Она покачала головой:
– Ты сам знаешь, какая она была. Это мог оказаться кто угодно.
– А что говорит полиция?
– Им наплевать. Все случилось двадцать лет назад, – она подняла на меня красные от слез глаза. – И хочешь знать кое-что еще? Мне тоже наплевать. Не сейчас. Не могу себе позволить. Моя дочь умерла давным-давно. Мне надо жить сейчас.
– Вот уж не верю, что вы не хотели бы, чтоб совершилось правосудие, – говоря это, я чувствовал себя резким и упертым, как Чарльз Бронсон в каком-то халтурном фильме о мстителях.
– Уверена, кто бы это ни сделал, он уже заплатил за это. Мне приходится верить в это.
Мое сердце тяжело билось, я все еще был зол, но на самом деле не на нее.
– Знаете, мне очень жаль, что я вас так расстроил, – и я двинулся к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112