в открытую машину порывом ветра внесло тлеющие угольки. Норрайн вскрикнула, стряхивая искры с волос.
– Норрайн, не закатывай истерику.
– Ты, придурок! Если я погибну, мои родители на тебя в суд подадут.
Мы подъехали к воротам. Они были открыты. Я остановил машину и выскочил:
– Я быстро.
– Пошел в жопу!
Я осторожно вошел в ворота, глаза слезились от дыма. Вспомнил было о собаках, но решил, что если они не на привязи, то наверняка уже удрали через ворота.
Подойдя к въездной дорожке, я остановился. Здесь стоял «кадиллак» с включенными фарами, мотор работал, внутри «вибра-соник» играл «Hello, Stranger».
Когда я подошел к открытой двери, сердце колотилось так, словно вот-вот сломает ребра.
Холл был пуст. Я направился к лестнице. И тут на кухне раздался грохот, затем по плитке застучали шаги. Я юркнул в боковой коридор, в сторону от лестницы, а потом в первую же комнату, чтобы меня не было видно из холла.
Неплотно прикрыв дверь, я через щель наблюдал за холлом, но никто не появился. Я огляделся и понял, что попал в спальню Большого Уилли.
Бардак был жуткий. Двуспальная кровать с давно нестиранными красными простынями, старые постеры на стенах: Хендрикс, Элдридж Кливер, Айзек Хэйес.
Стопками лежали альбомы с соулом и R amp;B, среди них валялись одноразовые пластиковые шприцы – все столешницы были усеяны ими, словно окурками из переполненной пепельницы. Но самым неприятным было увидеть полный набор садомазохиста. Здесь были кнуты, намордники, палаческая маска из черной кожи, собачьи ошейники с клепками, кожаные петли для связывания рук, зажимы для сосков и стальной мундштук, а также черный двухфутовый фаллос – то ли шутка, то ли орудие убийства. Были наручники, цепи, самодельные колодки; к каждому из четырех столбиков кровати была привязана веревка. Были глянцевые порножурналы со связанными женщинами, с юными блондинками, по-видимому, кричащими от боли – чернокожие в вязаных масках насиловали их в задний проход. Были и детективные журналы – на обложках были привязанные к стульям девушки, их груди натягивали блузки так, что расстегивались пуговицы. «БЛОНДИНКУ ИЗНАСИЛОВАЛИ, НАД НЕЙ ИЗДЕВАЛИСЬ». Внутри – мерзкие черно-белые фотографии жертвы убийства. Были и журналы с пушками и мышцами – до блеска начищенные стволы и бицепсы, похожие на покрытые венами надувные шары. Как прострелить блок двигателя и добиться обхвата руки в двадцать два дюйма.
Ну и тип.
На кухне хлопнула дверь. Потом сверху донесся голос Шарлен:
– Скотт! Быстрей! Он вышел через заднюю дверь!
Должно быть, она видела в окно, как я входил в дом.
Я рванул вверх по ступенькам, усыпанным двухдюймовой магнитофонной лентой, сорванной с бобин, спутанной в клубки. Поднявшись наверх, я обнаружил новую дверь, установленную на полдороге к холлу – черную стальную решетку вроде той, что для безопасности ставят на ворота. За ней стояла Шарлен, в глазах был дикий ужас. Я потянулся к кнопке.
– Боже, нет! Она под током!
Я вовремя удержал руку.
– Выключатель в его комнате. В гардеробной.
Я отправился в его спальню. Там была круглая кровать, как в «Плейбое», с черными шелковыми простынями, и стены тоже были черные, а все окна плотно занавешены. Воняло табачными смолами и затхлой спермой, как в порнотеатре. Под единственным светильником, словно выставленный в витрине, красовался антикварный серебряный поднос, на котором были аккуратнейше разложены различные иглы, шприцы и антикварные же ложки. Я отыскал вход в гардеробную, нашел контрольную панель. Переключил рычажок, и красная лампочка погасла.
Выходя из гардеробной, я услышал Шарлен:
– Скотт, он идет сюда! С собаками!
Лестницу отсюда не было видно, но ее я видел. Она все еще стояла за дверью-решеткой, не зная, что я уже отключил запор. Я услышал хриплое дыхание собак, мчащихся вверх по лестнице, и захлопнул дверь спальни Денниса – как раз вовремя. В следующую секунду они уже яростно скребли дерево. Даже сквозь дверь я слышал влажный хлюпающий звук, с которым их верхние губы скользили по клыкам. В щель под дверью пытался просунуться влажный нос.
Подступила тень. Деннис. Он заговорил с Шар – так словно размышлял вслух:
– Блядь. Блядь. Дрянная блядь.
Я навалился на дверь, когда он попытался пинком открыть ее. Запереться я не мог. На двери стоял врезной замок, который с любой стороны запирался только ключом.
Звякнули ключи.
– Ну и ладно, – сказал он сам себе. – Можете сгореть вдвоем. Отлично. Превосходно.
Щелкнул замок, и я оказался заперт.
Дверь была слишком крепкой, чтобы ее выломать. На окнах, я знал, стояли решетки. Я оказался в западне. Мне предстояло умереть у подножия круглой «плейбойской» кровати, глядя, как вспыхивают черные шелковые простыни, задыхаясь в вони горящих пятен его спермы.
Я задергал ручку и заколотил в дверь:
– Деннис! Деннис!
Раздался выстрел. Пауза. Второй. Затем еще два подряд, один за другим. Я был уверен, что он убил ее. Прислушался. Ничего. Казалось, несколько часов не было ни звука.
– Скотт? – раздался голос Шарлен.
– Да.
– Там переключатель в гардеробной…
– Выключен, – крикнул я ей. – Я его вырубил.
Спустя пару секунд снова щелкнул замок, и Шарлен распахнула дверь.
Ее всю трясло. Только сейчас я увидел красноватый синяк на ее щеке, следы пальцев на шее. В руке она все еще сжимала пистолет, прижимая его к себе – тот самый «магнум-357», из которого он стрелял в меня.
Деннис распластался на ковре, рядом с Бадди и Чаком; светлые волосы вымокли в крови. Собаки тоже были мертвы – на их шкуре блестела кровь. Кровь была везде: на двери, на обитых оранжевым флоком стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112