Вся эта история была – хреновей некуда. Мне нужно было поговорить с Нилом. Именно этим я и намеревался заняться сразу же.
А пока что я прислонился к облицованной плиткой стене и подставил тело мощным струям горячей воды. Надо было обдумать еще многое. Все эти годы я обвинял Билла в том, что случилось с Черил по моим предположениям. И даже если он рассказал правду и там действительно были две девушки, он все равно нес ответственность за то, что произошло с Черил – хоть прямо, хоть косвенно. Он мог бы попытаться прекратить все это – но не стал. Как ни посмотри на то, что случилось, он был виновен. Я и хотел бы поверить, что он получил, наконец, именно то, что заслужил. Но когда я вспомнил его сидящим на полу танцплощадки, с льющейся с лица кровью, по задней стороне моих бедер пробежала дрожь – примерно такое же обезличенное, нутряное сочувствие можно ощутить, случайно встретившись на миг взглядом с изуродованной жертвой дорожной аварии. И даже несмотря на то, что я сам несколькими мгновениями раньше готов был застрелить его, то, что произошло на самом деле, похоже, было намного хуже неожиданной чистой смерти от придуманной мной мести.
А была ли там вторая девушка? Я поверил ему, когда он рассказывал о ней – тем более, что теперь, спустя столько лет, ему было незачем преподносить мне такую нелепую выдумку.
Разумеется, из этого вполне могло следовать, что Черил жива и сейчас. Только где она? Вышла замуж за какого-нибудь придурка из Бейкерсфильда и стала зачуханной домохозяйкой с четырьмя горластыми детишками? И теперь целыми днями намазывает арахисовое масло «Jif» на ломтики «чудо-хлеба», смотрит по телевизору «Главный госпиталь», ездит за покупками в «Фуд Барн» на «монте-карло» семьдесят второго года с откидной крышей из винила, потягивает из жестянки содовую «Schlitz», читая в «Стар» свой гороскоп.
Или же она пробилась наверх, выйдя замуж за врача или адвоката в два раза старше ее? И стала стройной матерью семейства из Монтесито с бумажником, набитым кредитными карточками, ездящей на серебристом «мерседесе» 500-SEL на занятия по французской кулинарии и в спортивный зал.
Да какое значение имело все это?!
Если она была жива, и все двадцать лет прожила без меня – значит, для меня она была мертва, только совсем в другом смысле по сравнению с тем, как было, когда я считал, что она умерла, по-прежнему любя меня. Если она была жива, она давно уже не имела ничего общего с памятью о ней. И даже если бы я знал, где она сейчас, у меня не было бы никакого права беспокоить ее. Каким-то образом (я так и не понял до конца, каким) понимание того, что она жива, лишь помогало избавиться от мыслей о ней. Может быть, я и любил-то по-настоящему память о ней, а не саму Черил, какой бы она ни была сейчас.
Вытираясь, я совершил ошибку – посмотрел на себя в зеркало. И только тогда понял, каким же ненормальным выгляжу. Весь мой облик менялся, словно я закинулся низкопробной кислотой. Я увидел себя шестнадцатилетнего, такого славного и милого – и потом меня грубо состарило до выветрившихся тридцати шести. Потом я увидел себя красивым, мужественным, похожим на небритого сексуального изгоя. Потом – ужас и агонию на всю жизнь. Это была боль, что в конце концов убивает человека, душевная боль. Я отвернулся.
Я попытался собраться. Черпл – это было неважно; то, что случилось двадцать лет назад, не имело значения. Шарлен в «пещере» рассказывала Луизе о встрече выпускников (мне было слышно), а я набирал номер Нила. Я ожидал услышать автоответчик – он наверняка был уже в «Серфрайдере», смотрел, как копы мелом делают пометки на полу танцплощадки – но ответил женский голос:
– Алло.
– Карен? – это была его подружка, с которой он собирался прийти сегодня на встречу, молодая сценаристка, с которой он уже довольно давно встречался. – Это Скотт. Нил дома?
– Ох, Господи, Скотт, его нет. Ты же наверняка еще не знаешь. – Она рассказала, что брат Нила, Ларри, погиб, нелепый несчастный случай, это произошло сегодня днем, в Нью-Йорке, и Нил срочно вылетел туда. Я выразил сочувствие, хотя на самом деле это не особо меня затронуло. Я не видел Ларри лет пятнадцать, да мы никогда и не были близки. Когда он был подростком, с коэффициентом умственного развития на уровне «гениальный», из него невыносимо пер интеллектуальный снобизм. Я краем уха слушал Карен, она рассказывала мне, что случилось. Закончив Йельский университет, Ларри стал писателем, и в конце концов ему удалось продать одну из своих книг в Голливуд за бешеные деньги. Он отметил это дело, купив дорогущий старинный автомобиль, по словам Карен, «желтое чего-то там, вроде машины из «Гэтсби».
Когда он находился под машиной, сломался домкрат.
– Ты сам-то в порядке, Скотт? – наконец спросила она, конечно же, встревожившись моим отстраненным тоном. – А почему ты не на встрече?
– Мы были там, но недолго, – ответил я. – Там оказалось скучно. Мы ушли.
Я повесил трубку, так и не попросив у нее нью-йоркский номер Нила.
Около минуты я стоял столбом, пытаясь сообразить, что же делать дальше. В принципе найти концы к одному из партнеров Нила по юридической практике было делом недолгим. Ну и всегда, конечно, были Мелвин Белли и Ф. Ли Бейли.
Но тут я представил себе, как копы вбивают меня лицом в серую бетонную стену узкой камеры. Передо мной проплыли сцены бесконечно тянущегося процесса; гнетущий вид дворика в тюрьме Сан-Квентин; татуировки арийского братства…
Я вернулся в «пещеру». Сообщил Шарлен о неудачном звонке – она почти ничего не сказала; похоже, была всего лишь разочарована. Когда я без особого энтузиазма предложил поговорить с другим адвокатом, она устало вздохнула, откинулась на спину и закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112